Пост-капитан

Такого Джека Обри тот ещё не видел: жёсткий, холодный, словно стал ещё шире в плечах, а за плечами — сотни лет традиций флота, неколебимое убеждение в своей правоте.

— Доброе утро, доктор Мэтьюрин, — сказал он. — Между вами и мистером Паркером случилось недоразумение. Вы не знали, что кляп — это принятое на флоте наказание. Без сомнения, вы расценили его как грубое развлечение.

— Я расценил его как предельную жестокость. Зубы Эдвардса в плачевном состоянии — я его осматривал — и этот железный штырь раскрошил ему два моляра. Я сразу вынул его, и…

— Вы вынули его по медицинским показаниям. Стало быть, вы не знали, что это — узаконенное наказание, производимое по приказу офицера. Вы ничего не знали о причине наказания?

— Нет, сэр.

— Вы неправильно поступили, сэр: вы действовали не подумав. И, разволновавшись, в запале, вы резко говорили с мистером Паркером. Вы должны принести ему извинения по поводу возникшего недоразумения.

— Мистер Паркер, — сказал Стивен. — Я сожалею по поводу возникшего недоразумения. Прошу прощения за те замечания, которым мы с вами обменялись; и если вы того желаете, я повторю мои извинения на квартердеке, перед теми, кто был свидетелем нашей ссоры.

Паркер покраснел, он выглядел напряжённым и стеснённым; правая его рука, необходимая для скрепления подобных заявлений, была на перевязи. Он поклонился и пробормотал что-то вроде «совершенно удовлетворён — более чем — со своей стороны также сожалеет о тех резких словах, которые у него, возможно, вырвались по ходу разговора».

Наступила пауза.

— Я вас больше не задерживаю, джентльмены, — холодно сказал Джек. — Мистер Паркер, вахта правого борта упражняется в пушечной стрельбе, а левого — во взятии рифов на марселях. Мистер Пуллингс займется со стрелками из мушкетов. Что это, чёрт возьми, за шум? Хэллоус, — стоявшему на часах за дверью, — что там происходит?

— Прошу прощения, сэр, — сказал солдат, — это капитанский стюард и стюард констапельской дерутся из-за кофейника.

— Чёрт бы их подрал, — закричал Джек. — Я им сейчас всыплю, они у меня попляшут. И ведь оба старые моряки, чтоб им. Мистер Паркер, давайте наконец наведём на шлюпе хоть какой-то порядок.

— Джек, Джек, — сказал Стивен, когда зажгли лампу, — я боюсь, что причиняю тебе неприятности. Я думаю, мне лучше уложить вещи и сойти на берег.

— Нет уж, милый мой, не говори так, — устало сказал Джек. — Это объяснение с Паркером должно было состояться. Я надеялся его избежать, но он не захотел меня понять; и я очень рад, что всё закончилось.

— И всё же, я думаю, мне лучше сойти.

— И оставить пациентов?

— Корабельных хирургов — на пенни десяток.

— А друзей?

— Ну в самом деле, Джек, тебе будет лучше без меня. Я не гожусь для морской службы. Ты же лучше меня знаешь, что разлад среди офицеров тебе совершенно ни к чему, а я не хочу больше быть свидетелем подобной жестокости или хоть как-то участвовать в ней.

— У нас суровая служба, я признаю это. Но на суше ты встретишь не меньше жестокости.

— Но там я к ней непричастен.

— Но ты же не возмущался так, когда кого-нибудь пороли на «Софи»?

— Нет. Мир в целом, а особенно мир флота вполне допускает телесные наказания. Всё дело в этих издевательствах, унижениях, избиениях, запугивании, в этих причудливых мучениях — привязывании крестом, кляпе, во всей этой атмосфере постоянного подавления. Мне надо было раньше поговорить с тобой. Но это — деликатный предмет, это — между нами.

— Я знаю. Это, чёрт… Когда только получаешь корабль, необходимо достаточно жёстко управлять такой сырой, не сработавшейся, невосприимчивой командой, как у нас (ты знаешь, у нас есть просто безнадёжные случаи), чтобы добиться сноровки и повиновения; но это зашло слишком далеко. Паркер и боцман — они, в общем, не такие уж плохие ребята, — я не дал им ясно понять с самого начала, чего я жду от них, это моё упущение. Такого больше не повторится.

— Ты должен меня извинить, мой дорогой. Эти люди просто разбухли от своей власти, они психически нездоровы, мне надо сойти на берег.

— Нет, ты не сойдёшь на берег, — сказал Джек, улыбаясь.

— Нет, сойду.

— А ты знаешь, дорогой мой Стивен, что ты не можешь уходить-приходить, когда тебе заблагорассудится? — сказал Джек, откидываясь на спинку креста и глядя на Стивена со спокойным торжеством. — Ты, должно быть, не подозреваешь, что находишься под действием законов военного времени? Что, если покинешь судно без моего позволения, я буду вынужден поставить против твоего имени букву Д — дезертир, после чего тебя найдут, задержат, доставят обратно в кандалах и весьма сурово накажут? Как тебе понравится, если тебя прогонят сквозь строй флота, а? Ты даже не имеешь представления о полномочиях, которыми обладает капитан военного корабля. Он просто разбух от власти, можешь так сказать.

— Я не должен сходить на берег?

— Нет, конечно, не должен, и покончим на этом. А что должен — так это расстелить постель и лечь в неё[81].

Он замолчал, с ощущением, что шутка его не совсем удалась, и вообще не надо было этого говорить.

— Слушай, я тебе лучше расскажу про разговор с этим недоноском Хартом…