Посох для чародея

Изумленный вопль застрял в горле, я захрипел, смачно выругался и рухнул обратно на землю. Вокруг ни сада с фонтанами, ни мэрии, ни собственно Гейта Лишь серая безжизненная равнина, покрытая рыхлым пеплом и мелкими оплавленными камешками. Вдали виднеется череда невысоких холмов, некоторые стран но изуродованы, словно их протыкали раскаленными прутами. Небо темное, мятущееся, нависло надо мной, давя свинцовой тяжестью. По равнине гуляет горячий ветер, носит пыль и пепел, вихрится небольшими смер чами.

Я сгреб горсть земли. Сквозь пальцы посыпался мертвый песок, а в воздух поднялось серое облачко, прах тут же забился в нос, защекотал ноздри. Я чихнул. И мрачной тишине этого места звук показался просто оглушительным. Копнул глубже, и пальцы уперлись в твердый слой спекшейся почвы. Мертвое. Все здесь мертвое: и земля, и небо… Даже воздух какой-то без вкусный, сухой, дышится с трудом. Я ошалело ударил себя по щеке, может, проснусь. Сухая корочка запек-шейся крови тут же лопнула, с губ скатилась одинок красная капелька, упала в пепел и медленно раствори лась в нем.

В двух шагах поблескивал металл. Я потянулся, на щупал рукоять меча, подтянул к себе. Положил припо-рошенный пылью клинок на колени, стал счищать грязь. В полированном металле отразилась грязная физиономия. Весь в царапинах, нос синий, распух, верхняя

губа рассечена. Глаза испуганные, затравленные. Диарь, а не человек.

Откуда-то сбоку раздался слабый стон. Я встрепенулся, пополз на звук. Идти не было сил. В горле першило. Сейчас водички бы. Свежей, родниковой. Но об ном приходилось только мечтать. Среди черных рас-трескавшихся камней блеснула броня. Я подполз, стал разгребать пыль и сор, увидел: рыцарь лежит спиной Вверх в позе звезды. Я перевернул его, всмотрелся в грязное лицо. Дышит. Я похлопал его по щекам, тряхнул за плечо. Шед резко.открыл глаза, кинул на меня

ди кий взгляд. Потом закашлялся, харкнул черной слюной - то ли от крови, то ли от сажи. Застонал, потом вдруг встрепенулся, оттолкнул меня и вскочил на ноги. Завертелся на месте, словно пес, гоняющийся за хвос-гом: челюсть отвисла, глаза выпучены.

Углядел нечто среди камней, метнулся туда. Назад вернулся со своим мечом, любовно поглаживая клинок и что-то шепча. Посмотрел на меня, во взгляде промелькнула ярость.

- Колдун, что ты наделал? - прохрипел он.- Куда ты забросил нас?

Я с трудом встал на ноги, отряхнулся. До чего же паршиво: голова кружится, раскалывается от боли, каждый мускул тела ноет и болит. Хочется упасть на землю, зарыться в эту пыль и просто поспать, отдохнуть.

- Ничего я не делал,- каркнул я.

Голос сорвался, шершавый распухший язык скребанул по небу.

- Врешь!

Шед шагнул ко мне, угрожающе замахнулся. Лицо у него стало бешеное, он явно готовился прыгнуть и снес-ти мне голову.

- Отвали, придурок! - просипел я.- Не применял я магию, не применял.

- Мерзкий колдун! - зашипел рыцарь.- Возвращай меня обратно!

На его красивом, мужественном лице горели темные глаза, на щеках вспухли твердые желваки, тонкая ни точка шрама побелела. Он весь превратился в олицетво-рение возмущения и гнева. Ясно было: уже представля ет, как снесет мне голову одним великолепным ударом или даже разрубит от плеча до паха, покарает черно книжника. И тут же все вокруг развеется аки дым, он вернется в Гент и будет пировать, пировать…

- Отстань! Я сам не знаю, как мы здесь оказались! - рявкнул я.

Лицо рыцаря исказила злобная гримаса, он зарычали прыгнул на меня с занесенным для удара ме чом. В последний момент я успел отскочить, поставил блок своим клинком. Удар отдался в руках, я не устоял полетел кувырком в пыль. Шед взревел и кинулся сле-дом. Я вскочил, на негнущихся ногах отбежал в сторону Меч весил, как мешок с мукой, я ворочал им с трудом напрягая все мышцы. Рыцарь догнал меня, замахнулся еще раз, бешено заработал мечом. Некоторое время я неловко отбивался, но в конце концов рукоять высколь знула из ослабевших рук, меч отлетел прочь блестящей рыбкой. Шед пнул меня в грудь, повалил на землю и приставил острие к шее.

- Возвращай меня домой, колдун,- рыкнул он.

- Я… тебе уже… сказал,- простонал я. Мечемахание отняло последние силы, теперь я и пальцем не мог шеве льнуть, не то что оттолкнуть его прочь и драться даль ше,- я тут ни при чем.

- Тогда умри! - громыхнул он.

Поднял меч над головой, скривился в злобной грп масе. В холодных глазах убийцы лишь бешенство. Я но холодел: похоже, настал мой черед умирать. Глупо-то как! Хотя в смерти нет ничего умного или красивою Это жизнь прекрасна, хоть и трудна, а смерть - штук! мерзкая и грязная. Сердце сжалось, на миг останови лось. Вот сейчас клинок войдет мне в шею или грудь

проткнет насквозь, и жизнь выльется из меня вместе с кровью.

Над головой что-то заревело, резкий порыв ветра от-бросил Шеда прочь. Он упал, покатился по камням, завывая и ругаясь. Надо мной промелькнуло какое-то черное полотнище, в ноздри ударила страшная вонь, словно я попал на поле боя, где тела павших солдат ул«е мчали разлагаться. Страшный, леденящий душу и тело вой пронесся над мертвой равниной.