Последний завет

Поскольку в других случаях об информативном «наполнении» товара можно было попросту «забыть», то именно так и сделали. Но при этом окончательно запутались. Вследствие чего многое оказалось вообще выброшенным из логики. – Тот же термин «вещание» – это ведь, согласно закону, не более как «распространение продукции средства массовой информации», в то время как для периодических печатных изданий, аудио– и видеозаписей программ словом «распространение» обозначена продажа. Получается, что в первом случае продукция предоставляется бесплатно, хотя на самом деле, как уже отмечалось, оплата предусмотрена опосредованная. – Изъян обнаруживается и в термине «продажа» – в том смысле, что она уравнена с «подпиской». Ведь через «продажу» потребитель может взять или получить товар сразу, а по закону о СМИ распространяется, то есть продаётся только готовая продукция (тираж). Подписка же проводится раньше – задолго до изготовления продукции; это всего лишь договор с условием предварительной оплаты.

Дальше – ещё больше. Целый пласт материалов и сообщений, названных в законе «иными», не учитывается на тиражи, то есть – как продукция СМИ и термином «распространение» не охвачен. Из-за чего можно предполагать, что для него, видимо, предусмотрены демонстрация или транслирование (вещание), то есть как раз те направления, по которым устремлённость «чистой» информации к потребителю наиболее «естественно» «зрима» и наиболее понятна. Речь-то идёт о вполне серьёзном и по-настоящему массовом, «размещённом» «по времени вещания» с наибольшим «размахом», – о кино– и телефильмах, спектаклях, спортивных отчётах и репортажах, концертах и проч. Однако на территории закона поступать по «свободному» желанию или предположению – не годится. И значит не нужно вообще ничего предполагать. Но в таком случае «иные» не надо бы называть массовой информацией.

И всё это – из-за отказа признавать СМИ-товаром содержательность массовой информации, информативное как непосредственно сам товар. Скатывание до такой прозаичности нашему законодателю, наверное, даже не казалось достойным внимания. Почему в законе и говорится о свободе массовой информации только в том её наполнении, откуда совсем просто перейти к свободе продукции в виде отдельных средств как носителей массовой информации, иначе говоря – к свободе форм, а не содержания. Эту мистификацию полнейшего успеха по урегулированию «поведения» предмета массовой информации позже из тех же невнятных соображений отразили и в конституции – провозглашением гарантии свободы. И неужто в закрепление успеха полагалось отказываться от столь безусловно возвышенного и уже только тем – приятного «результата»?!

Теперь видно, почему лоббирующим надо было постоянно удерживать себя и не отвечать на этот простой житейский вопрос утвердительно. Стоило это сделать, и совершенно по-другому нужно было бы устанавливать отношения с неограниченным кругом. В пределах которых, кроме функциональных действий, уже применяемых, возможно, было бы выделено место для ещё одного из их ряда – потребления. С которым уже не могла бы не быть прочно увязанной настоящая, юридическая ответственность СМИ перед потребителями. Ответственность – и как гарантия их потребительских прав, и – как гарантия потребительского права в целом.

Надо признать, что подойти к решению задачи в такой плоскости было бы далеко не просто. Нужны глубочайшие научные исследования, смелые выводы и обоснования, принципиально возможные практические решения. Ничего этого пока нет. Разве что для начала «наглядностью» могли бы стать усовершенствования полиграфа («детектора лжи»; – в самое последнее время стало известно, что его «способность к узнаванию» – блеф, долго лелеянный разведслужбами США) или его аналогов.

Но почему надо идти именно этим путём, ещё не обозначенным даже технически? Да потому что как раз на него вопреки всем принятым бюрократическим мерам «предосторожности» прямо указывает положение конституции о гарантировании свободы массовой информации. То, как оно интерпретировано в законе о СМИ (пусть даже и до принятия конституции), есть безусловно уже лишь фикция этого положения; из него изъято самое существенное в предмете – информативность. Гарантия же свободы установлена только по отношению к ней, как товару в высшей степени специфическому, в котором совмещены ещё и признаки субстанциальности. – Иначе бы гарантирование было вряд ли возможно и не носило столь двусмысленного характера.

Как предмет из ряда субстанциального массовая информация оказалась неприложимой для условий функционирования СМИ, предусмотренных не только в законе, но и в обычае делового оборота. Ибо по отношению к потребителям, по факту потребления ими, её нельзя ни привычно измерить⁷³, ни учесть в отчётах, ни распознать в определённом количестве или по качеству.