Последний сын графа

– Ха, – нагло сказала девушка. И громко, чтобы все вокруг слышали, добавила: – Сильвия была всю ночь у него и слышала, как он обсуждал это с сыновьями. Рассказывал, что его жена с подружками уехали веселиться, – она сделала паузу и добавила, чтоб я уж наверняка поняла. – И Себастьян всегда дает чаевые поверх оплаты.

Не знаю, чего она ждала. Что я в обморок упаду? Или зарыдаю?..

Я?!

У которой все камеры видеонаблюдения с виллы выведены на сотовый? Я, которая всех проституток пересчитала, навела справки и знает, когда, сколько раз и с кем, Себастьян выходил из холла? Я, которая знает, что расплачивался Филипп?!

– Он не мог такого сказать, – лениво сказала я и зевнула, прикрыв рукой рот, чтобы еще раз сверкнуть бриллиантом. – Во-первых, те девочки мои кузины, а не подружки. Во-вторых, это был джет нашей общей бабушки и наш обычный вылет на распродажу. В-третьих, я Штрассенберг по отцу, а не жена Себастьяна. Его сыновья это знают. Зачем ему понадобилось рассказывать им сказки? Чтоб посильнее поразить Сильвию? Ей, что, было мало его обязательных чаевых?..

У Черненькой коротко искривился рот, но сказать было нечего. Я не дала ей реакцию, которой она ждала. Ходов у нее не было.

Гюнтер побагровел:

– Вон отсюда! – прошипел он. – Живо, тварь! Вон! Ты в этом городе никогда уже работать не будешь. Даже на улице!

Та грациозно вспорхнула из-за стола и ушла, нарочито медленно покачивая бедрами. Гюнтер, весь красный, не осмеливался поднять глаза. Себастьян прокашлялся. Официантка все еще ждала нас с меню в руках.

– Мне очень жаль, – выдавил, наконец Друг Детства. – Я ее первый раз сегодня увидел.

Мой спутник лишь натянуто улыбнулся.

***

Перегнувшись через стол, Себастьян сжал мою руку, и я позволила.

Он выглядел виноватым и благодарным, за то, что я не устроила истерику перед другом, которому он похвастаться мной хотел. Себастьян, как я поняла, все время недооценивал женщин и очень явно был благодарен мне. За то, что я помогла ему сохранить лицо. Поставила вне всяких подозрений, еще и финансовый статус озвучила, чтоб друг знал.

– Скажи уже что-нибудь.

Я рассмеялась, словно ушам не верила.

– Как сложно в этом городе найти немых проституток!.. Не передашь мне соль, дорогой?

Ревности не было, – ревность я уже прожила и переборола, – но свидание было испорчено, эйфория безвозвратно ушла. Вот оно, значит, как? Зависть обозначала ненависть. Просто ненависть и желание убивать. Ни осталось ни единой иллюзии на этот счет.

Не надо было мне выходить с ним из Штрассенберга. Не надо мне вообще из Штрассенберга куда-либо выходить.

Я аккуратно высвободила руки и открыла меню. Строчки прыгали перед глазами. В желудке образовался ком. Охотнее всего я сбежала бы, но именно этого все, кто слышал нас, от меня и ждали. Я не могла позволить себе бежать.

– Когда мы были вместе, я тебе ни разу не изменял… Только раз, когда ты была в Париже, – выдавил Себастьян. – Возможно, я в самом деле что-то там говорил про тебя и джет. Я был пьян… Я уже ничего не знаю.

Я промолчала. Меня не было неделю. Не изменял он мне лишь раз – в воскресенье. Наверное, Цезарь соскучился. Пришлось заседлать и его. Но после этого Себастьян все сделал, чтобы меня вернуть. Это значило много больше, чем загул с проститутками. В конце концов, если я тогда от него ушла, то и изменял он не мне, а Марите.

– Я не хочу это слышать.

– А я хочу. Хочу знать, что ты делала, когда ты ушла.

Я посмотрела на него, как на идиота.

– Оргии, все дела. С кузинами и французами. Мы качались на люстрах, пили кальвадос из туфель от Лабутена и кричали: «Се лямур!» Все были с багетами и в беретах. Это же Франция, бэбэ!

Себастьян поджал губы и полоснул меня таким взглядом, словно не сомневался: так все и было.

– Мне было плохо!

– Ну, хорошо. Теперь и мне плохо. Кого ты мне порекомендуешь, чтобы снять стресс? – я сложила руки шатром и положила на них подбородок. – Только не Сильвию, она много треплется…

Интерес к нам давно уже был потерян, но кое-кто из сидевших поблизости с Гюнтером, все еще поглядывал. Сам он ждал счет и мрачно слушал Белую Кошечку. Та что-то горячо объясняла, Гюнтер кивал.

– Вообще-то, Сильвия, это блондинка, – Себастьян улыбнулся. – Брюнетка ее хотела подставить и ей это удалось… Бедная девочка. Мало того, что приходится его выносить, так еще и доказывать, что была верна.

– Кто это? – спросила я. – В смысле, что вас связывает?

– Вместе учились в школе, – Себастьян слабо улыбнулся, продолжая при этом хмуриться. – Его отец покупал лошадей у моего отца и всеми силами пытался влезть в наше общество… Забавный был старикан… Хм! Забавно! Если вдуматься, он был младше, чем мы сейчас… Я гостил у них, Гюнтер – у меня. Было весело, пока я сам не стал графом. Марита очень быстро сделала так, что он перестал бывать в Штрассенберге.