Последний сын графа

Бармена, с его патетикой: «О-о-о! Девушки не любят обычных простых парней!..», – как же он напоминал мне подлючего Ксавье! Завсегдатаев ресторана, которые подмигивали Себастьяну за моей спиной. Парад моделек и содержанок…

Воспоминания бодрили не хуже кофе.

Конечно, это было нечестным соревнованием: девушки в баре заработали свои украшения честным, хотя и неблагородным трудом, а для меня их, – тем же трудом, – заработала моя бабушка… Но в ресторане про это никто не знал, и я выглядела удачливой куртизанкой, которая зацепила роскошного далеко не старого родовитого самца и тут же распотрошила на бриллианты.

И я гордилась собой… Наверное, минут пять.

Себастьян на миг остановился у столика, за которым сидел испитый и сильно потасканный ловелас со следами былых волос и красивой внешности. Мужчина был весь увешан золотыми цепями, браслетами и дорого одет, но напоминал, в лучшем случае, сутенера. С ним сидели две элегантные кошечки и брезгливо цедили каждая свой коктейль, отвернувшись в разные стороны. Я удивилась: откуда у нашего элегантного графа а-ля Джеймс Бонд, такие знакомые?

Кошечки одинаково быстро скосили на меня подведенные глаза. Пощелкали в уме калькуляторами. Я мило улыбнулась и поправила волосы, чтобы показать бриллиант. У беленькой приоткрылся рот, черненькая посмотрела на Себастьяна как на бога и ухватилась за телефон. Гуглить цены на лошадей, если я правильно прочитала.

Я мысленно поблагодарила Лизель, которая помогла мне подобрать вещи и украшения. Все очень сексуальное, но такое, чтобы без ошибки считывался класс.

– Даже если он ни черта не понимает в тряпках, он стопроцентно поймет очень многое по взглядам на тебя других женщин, – заявила она. – Мелочей в таких делах нет. Мужчина должен гордиться тем, какая у него женщина.

Кошачий «папа» тоже заметил мое кольцо и слюну на губах своих девочек.

– Дочка? – спросил он Себастьяна и подмигнув, захихикал.

Похоже, мужчины стебали друг друга совсем, как женщины и пленных предпочитали не брать.

– Нет, у меня только сыновья, – не остался в долгу и граф. – Виви, ты помнишь того красивого дяденьку, которому ты вручала цветы за победу на соревнованиях по выездке? У него был буланый конь и светлая грива? Ну, так конь по-прежнему с ним.

Я смутно помнила что-то подобное. Какой-то очередной благотворительный ивент и себя в облаке бантов и завитых локонов. В детстве я была единственной девочкой на всю родню и Марита «одалживала» меня на все благотворительные соревнования, которые патронировала. Я вручила столько цветов, что все получатели давно слились в серый ком и удалились из памяти.

«Дяденька» вытаращил глаза.

– Это – малютка Ви?! Дочка той сиськастой красотки?.. Как ее? О, пардон, фройляйн! Я хотел сказать «очаровательной блондинки». Вы – вылитая мать!

Он заколыхался всеми своими жирами, цепями и украшениями; погрозил Себастьяну пальцем.

– Ах, ты старый развратник! Она хоть школу с тех пор закончила?

Себастьян улыбнулся и обнял меня за плечи.

– Ты вот, закончил, а толку-то?

– И правда! – ответил толстяк, выпрастываясь из-за стола, потом сгреб мою руку своими и душевно потряс. – Гюнтер Лахс. Раньше мы с этим типом были ровесниками.

Я с трудом закрепила челюсть: я думала, этот тип на двадцать лет старше!

И это имя… Это имя я знала! Марита использовала его, если хотела продемонстрировать глубину разложения чьей-то личности. Гюнтер был наследником богатого промышленника и всю жизнь занимался тем, что только пил, ел и менял девчонок. Ни жены, ни детей.

Одни лошадки и Кошечки.

Я представляла его немного иначе. Возможно, по старым фото, что мне показывал Себастьян.

– Верена, – сказала я. – Штрассенберг. Спасибо огромное за подарок!

Он непонимающе вытаращил глаза.

– Погремушка, – напомнила я, уже не совсем уверенная, что это был подарок именно от него.

Роскошная вещь из белого золота, усыпанная бриллиантами. Каждый младенец маст-хэв. Марита битый час возмущалась, что ее детям Гюнтер такого не посылал. Намекала, что ее дети законные…

– Вы прислали подарок нашему сыну.

Рот Гюнтера Лахса раскрылся; челюсть едва не выпала. Он переводил взгляд с Себастьяна на меня. Потом медленно сел и вытер салфеткой голову. В шутку, конечно, но выглядел он очень расстроенным. Почти что убитым горем.

– Тот самый случай, когда твои друзья делают детей детям своих друзей, а ты по-прежнему одинок, потому что никто на свете тебя не любит.

– Это потому, что ты – жадный, Гюнтер, – сказала Черненькая Кошечка и еще раз взвесила взглядом мой бриллиант. – После родов, Себастьян нанял ей джет и подарил парижский шоппинг с подружками, а ты даже ужин жопишься оплатить.

– Откуда ты знаешь про шоппинг? – окрысился Лахс.