Последний сын графа

Семья же, как всегда, молчала и улыбалась; и целовала Верене руки, в надежде, что Маленькой Жене понадобится новая свита. Можно подумать, она способна была хоть о чем-то думать, кроме нового мужика! О чем она когда-то, вообще, думала?

Маркус резко открыл глаза и приподнял голову. Точно: не показалось. Наверху отворилась дверь… До его слуха донесся горячий прощальный шепот и поцелуи… Потом:

– Подожди меня на террасе.

– А твой отец меня не убьет?

– Который из них?..

Хихиканье. Поцелуи. Стук сапог по ступеням и, внезапно, Себастьян встал перед Маркусом, щелкнув кончиком стека по голенищу своего сапога. Маркус дернулся, слишком яростно развернул газету и покраснел.

– Принеси два лимонада, моя хорошая, – велел граф подбежавшей горничной и блаженно крякнув, сел напротив, за стол.

Он был расслаблен и так доволен собой, что Маркуса покоробило. Мало того, что трахает его «дочь», еще и распоряжался в его доме, как в собственном!.. Спасибо, хоть горничных пока что не соблазнял!

Маркус громко сложил газету и сказал девушке, с затаенным удовольствием взиравшей на графа:

– А мне – воды… И хватит на него пялиться!

Себастьян сморщил нос, извиняясь, подмигнул горничной и посмотрел на Маркуса.

– Если бы я не знал тебя, решил бы, ты чем-то недоволен, – осклабился он, когда девушка буквально прыснула в дом.

Стиснув зубы, Маркус внимательно посмотрел на графа.

Себастьян всегда выглядел намного моложе своих пятидесяти двух, но сейчас он просто светился от свежести. Словно по его венам текла не кровь, а персиковый сок с медом. Марита сказала, он временно не пьет, но сам Маркус в жизни своей ничего не пил крепче шерри. И никогда так свежо не выглядел!

Старая, почти забытая ревность, проснулась вновь.

– Вы не могли бы делать наследника по ночам?! Ладно еще Верена! У нее воображения кот наплакал, но ты!..

Себастьян лениво повернул голову и еще ленивей сверкнул зубами.

– Вот тут ты глубоко ошибаешься, – сказал он. – Воображение у этой крошки, что надо!.. – и в подчеркнутом блаженстве вздохнул. – Хотя не буду скромничать: я тоже кое-что понимаю в таких делах.

Маркус почувствовал, что краснеет.

– Еще бы ты в этом не понимал!.. Всю жизнь лошадей разводишь.

– Жеребчики у меня выходят, что надо, – смиренно подтвердил граф, почесывая ногу под голенищем. – Не все, конечно, с воображением, но экстерьер потрясающий. Если не считать Фердинанда, – взгляд стал прямым и тяжелым.

Маркуса Фердинанд не интересовал.

– Прекрати это! – процедил он. – Ты прекрасно знаешь, как делаются дети! Верена наверняка беременна с самого первого раза. Заставь ее сделать тест и прекрати этот чертов цирк с градусниками!.. Хватит уже на посмешище себя выставлять!

– Ты что-то имеешь против секса вообще, или только против меня лично? – едко уточнил Себастьян.

Маркус сжал зубы.

Да, он имел очень многое против графа лично! Прошедшие годы мало что изменили.

– Ты женат на самой прекрасной женщине, которую в грош не ставишь, – процедил Маркус. – Ты заставил ее рожать, пока… все там не пришло в негодность. А сам изменял ей со всем, что способно двигаться! Ты сделал ребенка горничной, в то самое время, когда твоя жена носила Филиппа! Ты привел его в дом и признал его своим сыном, на глазах у жены!.. Но то, что ты сейчас делаешь, это просто верх бесстыдства. Даже для тебя, Себастьян! Марита была тебе хорошей женой. И ты не должен был соглашаться на эту мерзость!

Себастьян не дрогнул, не изменился в лице. Лишь стек, которым он постукивал по закинутому на колено сапогу, ударил чуть громче.

– Марита – прекрасная женщина! – начал Маркус в запале, но понял, что повторяется и сорвался на какой-то жалкий фальцет. – Она такого не заслужила.

– Если она такая прекрасная, почему на ней женат я, Маркус? Нет, объясни мне, почему я? Мне было двадцать, когда Седрик прострелил себе голову, я ничего толком не мог тогда возразить. Мой отец умер, в доме распоряжался дядя. А твоя мать имела влияние, в отличие от моей. И если бы ты пошел к ней, если бы ты ее попросил, Лизель нашла бы способ женить меня на ком-то еще. Дядя уже тогда мычал перед ней, как мягкий теленок… Так почему же, в таких условиях, распрекрасная Марита оказалась моей женой?

Взгляд Себастьяна был холодным и острым.

– Я ничего не мог поделать! – прошипел Маркус. – Ты стал новым графом, ее родители…

– Что ты пытался поделать? – перебил граф.

Маркус не сразу разобрался с ответом.

Что он пытался? Он говорил с матерью, но так и не смог озвучить, почему на Марите не должен жениться граф. Маркусу самому тогда было восемнадцать и мысль о свадьбе испугала его. Марита потом еще много лет с ним не разговаривала…

За то, что ничего он толком не попытался.

– Ничего, правда, ведь? – поддел Себастьян. – Зачем тебе было портить жизнь ранним браком, если в брак толкали меня?

Маркус пытался, но так и не смог поднять глаз: Себастьян говорил правду.