Последний полёт «Прогресса»

Почти вырвав из моих рук флягу, пилот присосалась к горлышку, и не вернула сосуд, пока полностью не осушила его.

— Пить меньше надо, — ответил я. — Ты в носках, или портянках?

— В чулках! — Жаклин кокетливо продемонстрировала свои аккуратные ступни, облаченные в нейлон.

Ужас! Как она себе ноги не натирает в военных сапогах?

— Снимай, — приказал я. — И давай презерватив из аптечки.

— Что? — ужаснулась лейтенант. — Вы собираетесь прямо здесь… сейчас?

— Ой, не ты ли собиралась вчера прыгнуть в койку к Мамбупе, а после — меня соблазнить? Снимай, тебе говорят.

— Никуда я вчера не собиралась! — заявила она, игриво повернувшись ко мне попкой.

Расстегнув форменные штаны, девушка, виляя бедрами, сняла их с себя. Глядя на нее сзади, на аккуратную попку с тоненькой полоской стрингов, теряющихся между ее аппетитными половинками, на полоску светлой кожи над резинками чулок, я уж было сдался, почти уложенный на обе лопатки мыслью, что выйти можно и попозже… а можно и завтра. Но мысль о еще одной ночи, проведенной в обществе соплеменников Кампуты мгновенно отрезвила меня. Жаклин же, обернувшись через плечо, начала расстегивать куртку, обнажив сперва одно плечо, потом — второе. Куртка полетела к моим ногам, следом за штанами. На очереди была футболка, которую лейтенант сняла, уже полностью развернувшись ко мне, игриво вздернув плечиками, от чего ее груди волнительно заколыхались.

— Остальное сними сам, — проворковала она, опускаясь на шкуру.

— Конечно, детка, — прохрипел я.

Устроившись между ее ножек, проведя ладонями по бедрам, замлев на секунду от прикосновения к ее бархатистой коже, я снял с девушки чулки.

— Презерватив? — напомнил я.

— Да, конечно… — прошептала Обаха, томно прикрыв глаза.

Нащупав куртку, она вынула аптечку из наплечного кармана. Засунув в свои карманы обе фляги, отправив туда же аптечку и скомканные чулки, достав из контейнера с рационом два корытца с малиновым джемом и пирожное, я поднялся на ноги. Да, обнаженная Жаклин на шкуре квессиновского животного выглядит чертовки соблазнительно!

— Детка, ты пока одевайся, а я скоро вернусь, — произнес я.

— Что? — переспросила лейтенант, широко открыв глаза.

— Одевайся, говорю, — повторил я. — Можешь пока портянки себе нарезать из чего-нибудь. Я скоро вернусь.

— Ах ты! Ты… Козел! — прокричала она. — Подонок!

— Все же не забывай, что я твой командир, так что товарищ рейд-подонок Козел!

Рука пилота зашарила у изголовья, и я счел лучшим поскорее покинуть палатку. Следом, просвистев над головой, их шатра вылетела обглоданная кость. Если бы я не споткнулся о труп, лежащий на входе, снаряд точно угодил бы мне в темя.

Охранники, сидевшие на корточках, встрепенулись, бодро вскочили на ноги, стукнув древками копий по земле, и не без гордости указали на мертвое тело. Невезучий абориген, вопреки ожиданиям, отдал концы не от перелома позвонков, а от нескольких десятков ударов копья. Помня свое обещание, я вручил каждому по банке с джемом. Они недоверчиво понюхали незнакомое доселе угощение. Я жестами заверил, что все отлично, это тоже очень вкусная штука. Наконец, самый смелый впился зубами в упаковку. Захрустел сминаемый пластик, варенье брызнуло во все стороны. Не прекращая работать челюстями, дикарь погладил себя по животу. Фу, мерзость.

Кампута нашелся тут же, неподалеку. То, как он поглощал пирожное, я наблюдал, тактично отвернувшись. Когда шелест пластика затих, я смог вернуться к выяснению беспокоившего меня вопроса.

— Смотри, сюда, товарищ проглот…

Взяв палочку, я нарисовал на земле несколько деревьев, сильно смахивавших на гибрид елки с пальмой, несколько клыкастых кругалей, изображавших каменную россыпь. Для большей понятности изобразил огромный рогатый валун, возле которого мы и встретились, за ним — холмы дюн. Подумав, я добавил посередь леса вигвамы туземцев. Да, я не художник, но получилось, кажется, вполне похоже.

— Вот тут лес, деревня — все понятно, — рассказывал я, водя импровизированным пером по карте. — Здесь — пустыня, с ней тоже все понятно. А что за пустыней? Что тут? — я ткнул в пустое пространство за песками.

Абориген смотрел на мое искусство, сосредоточенно наморщив лоб. Неужели я переоценил его умственные возможности? А жаль, проводник показался мне весьма сообразительным парнем.

Нет, я не ошибся! Кампута внезапно просиял, забрал у меня палочку, и нарисовал за пустыней частокол клыков. Похоже, я только что положил основы картографии на Квессине-3. Но теперь получалось, что он переоценил меня. Я решительно не понимал, что может означать эта спина бронтозавра. Дикарь, видя, что его художество мне ни о чем не сказало, отсек вершины клыков ломаными линиями, а над самым большим нарисовал облако.

— Тьфу, черт! — хлопнул я себя по лбу. — Горы!