Последний из Могикан

— Природа создала неодолимую преграду, — продолжал он, указав на черный поток под обрывом, и опустил завесу, — и вы отлично знаете, что честные, верные люди охраняют вас. Следовательно,, почему бы вам не воспользоваться советом нашего Соколиного Глаза. Я уверен, Кора согласится со мной и скажет, что вам обеим необходимо заснуть.

— Кора может согласиться с вашим мнением, но на, деле не подтвердит его, — проговорила старшая из девушек. — Если бы мы даже не слышали непонятный страшный крик, нам все равно было бы трудно заснуть. Скажите-ка сами, Хейворд, могут ли дочери позабыть о том, как должен тревожиться их отец, не знающий, где они и что с ними случилось в этой глуши, среди стольких опасностей?

— Он воин. Правда, ему известны опасности, но известны и преимущества лесов.

— Как снисходительно, как терпеливо переносил он мои глупые затеи! С какой любовью исполнял все мои желания! — со слезами произнесла Алиса. — Кора, мы поступили неблагоразумно, предприняв эту поездку.

— Может быть, я необдуманно настаивала на том, чтобы отец позволил нам приехать к нему в такое беспокойное время, но я хотела доказать ему, что, как бы пренебрежительно ни относились к нему остальные, его дети остались верны ему.

— Когда он услыхал о вашем решении приехать в форт Эдуард, — ласково сказал Хейворд, — в его душе произошла жестокая борьба между страхом и любовью, и любовь одержала победу. «Я не хочу останавливать их, Дункан, — сказал он. — Дай господь, чтобы все защитники нашего короля выказали половину той смелости, которую проявила Кора».

— А обо мне он ничего не сказал, Хейворд? — с ревнивой нежностью спросила Алиса. — Я уверена, что папа не мог совсем позабыть о своей маленькой Эльси...

— Конечно, нет, — ответил молодой человек. — Он осыпал вас множеством ласковых названий, которых я не смею повторять, чувствуя, однако, их справедливость. Раз он сказал...

Дункан сразу умолк, потому что снова пронесся тот же ужасный вопль и вслед за тем наступило долгое мертвое молчание; все переглядывались, со страхом ожидая повторения дикого воя. Наконец в отверстии пещеры показалась фигура разведчика; суровая твердость его лица сменилась неуверенностью при мысли о таинственных звуках, казалось предвещавших неминуемую опасность, перед которой были бессильны и ловкость его и опытность.

Глава VII

— Если мы останемся здесь, — сказал Соколиный Глаз, — мы пренебрежем предупреждением, которое дается нам для нашего же блага. Пусть нежные создания побудут в пещере, но мы, то-есть я и могикане, пойдем на скалу сторожить. И, полагаю, майор присоединится к нашему обществу.

— Разве близка опасность? — спросила Кора.

— Леди, — торжественным тоном ответил разведчик, — больше тридцати лет прислушивался я ко всем лесным звукам, как прислушивается человек, жизнь и смерть которого зависят от чуткости его слуха. Меня не обманут ни мурлыканье пантеры, ни свист пересмешника, ни крики дьявольских мингов. Я слыхивал, как лес стонал, точно человек в жестокой печали; слыхивал я треск молнии, наполнившей воздух шипеньем горящих ветвей, когда она разбрасывала искры, разлетаясь в изломах. Теперь же ни могикане, ни я — мы не можем объяснить себе, что это был за вопль. И потому мы думаем, что это — знамение неба, посланное для нашего блага.

— Странно, — сказал Хейворд и взял свои пистолеты, которые, входя в пещеру, положил на камень. — Все равно, знамение ли это мира или призыв к бою, нужно выяснить, в чем дело. Идите, мой друг, я следую за вами.

Все почувствовали прилив отваги, когда, выйдя под открытое небо, вдохнули не душный воздух грота, а бодрящую прохладу, которая стояла над водопадами и водоворотами. Сильный ветер реял над рекой и, казалось, вносил рев воды в глубину гротов, откуда слышался непрерывный гул, напоминающий раскаты грома за отдаленными горами. Луна поднялась, ее свет кое-где играл на поверхности воды; тот же край скалы, на котором они стояли, окутывала густая мгла. За исключением гула падающей воды да сильных вздохов порывистого ветра, все было так тихо, как только бывает ночью в полной глуши. Напрасно глаза всматривались в противоположный берег, стараясь уловить там малейшие признаки жизни, которые могли бы объяснить, что значили страшные звуки. Неверный свет луны обманывал напряженное зрение встревоженных людей, и их взгляд встречал только обнаженные утесы да неподвижные деревья.

— Среди тьмы и покоя прелестного вечернего затишья ничего не видно, — прошептал Дункан. — Как любовались бы мы картиной этого уединения в другое время, Кора! Представьте себе, что вы в совершенной безопасности, быть может...

— Слушайте, — прервала его Алиса.

Но ей незачем было останавливать майора: снова раздался тот же звук. По-видимому, он поднялся с ложа реки и, вырвавшись из узких, стеснявших ее утесов, колеблясь прокатился по лесу и замер где-то далеко-далеко.