Последние дни Помпеи

— Яд у нее вынут, она не опасна, — возразила колдунья, встрепенувшись при угрозе Главка, но прежде чем она договорила, змея уже бросилась на грека. Последний успел ловко увернуться от нее в сторону и так сильно хватил змею по голове, что чудовище упало, извиваясь, на золу очага. С быстротой молнии вскочила колдунья со своего места и, как фурия, кинулась на Главка со словами: — Ты нашел убежище под моей кровлей и тепло у моего очага, но отплатил мне злом за добро: ты убил существо, которое меня любило и было моею собственностью, так выслушай же теперь в наказание! Луной, покровительницей волшебниц, адом, заведующим мщением, я проклинаю тебя и ты будешь проклят! А ты, — продолжала она, указывая правой рукой на Иону, но Главк прервал ее речь и повелительным голосом сказал:

— Колдунья, остановись! меня ты прокляла, но, в надежде на богов, я не смотрю на это и презираю тебя, но скажи хоть одно слово против этой девушки — и я обращу проклятия в твоих устах в твой предсмертный стон!

— Я кончила, потому что с тобою проклята и она! Разве не произнесла она перед тем твоего имени? — торжествующе продолжала заклинательница. — Тебя зовут Главк? Под этим именем я и представлю тебя духам мести. Главк, ты осужден!

После этих слов колдунья повернулась к нему спиной и опустилась на колени перед своей раненой любимицей. Она подняла змею и заботливо начала за ней ухаживать, не обращая больше внимания на посторонних. Иона, напуганная всем виденным, сказала Главку:

— Что мы наделали, дорогой мой? Уйдем скорее, — гроза прошла. — Потом она обернулась к колдунье:- Прости ему, добрая хозяйка, и возьми твои слова назад. Он ведь хотел только защититься. Прими этот небольшой подарок в знак примирения и возьми сказанное назад!

Сказав это, она наклонилась и положила свой кошелек на колени старухе.

— Прочь! — закричала колдунья. — Прочь! одни только Парки могут снять с вас раз произнесенное проклятие! Прочь!..

— Пойдем, дорогая! — сказал Главк, направляясь к выходу. — Неужели ты думаешь, что небо внемлет бессильной ярости этой старухи? Пойдем!

Долго и громко раздавался в пещере адский хохот колдуньи, но она уже не удостоила удалявшихся своим ответом.

Как свободно вздохнули они, когда очутились на вольном воздухе! Но проклятие и хохот старухи еще долго преследовали Иону, да и Главк не сразу мог отделаться от зловещего впечатления, вынесенного им из посещения пещеры. С трудом выбрались они по каменистой и заросшей тропинке обратно; вдали еще слышались изредка раскаты грома и одинокие молнии оспаривали по временам у луны ее владычество над мраком ночи. Наконец, достигли они своего экипажа, который был наскоро исправлен, и поехали.

Когда открылись городские ворота, чтобы впустить их, дорогу им загородили чьи-то рабы, несшие носилки из города.

— Уже поздно, из города никого больше сегодня не выпускают! — крикнул часовой, сидевшему в носилках.

— Мой друг, мне необходимо в виллу Марка Полибия, — ответил извнутри носилок голос, при звуке которого наши путники содрогнулись: и Главку и Ионе он был хорошо знаком.

— Я скоро вернусь обратно, — продолжал голос, — я Арбак, египтянин.

При этом имени часовой пропустил носилки.

— Арбак! и в эту пору! Значит, он оправился от ран, которые мы считали смертельными, — сказал пораженный Главк. — Что могло ему понадобиться ночью за городом?

Иона вздохнула и заплакала:

— Меня томит предчувствие какого-то ужасного несчастия! Милосердые боги, защитите нас!

ГЛАВА X. Владелец огненного пояса

Арбак дожидался окончания грозы, чтобы отправиться под покровом ночи к волшебнице Везувия. Носильщиками он выбрал самых доверенных рабов и, благодаря их силе, быстро достиг незамеченной Главком тропинки, которая вела прямо к жилищу колдуньи. Здесь Арбак приказал рабам остановиться и спрятаться в прилегающих к дороге кустах, еще мокрых от дождя. При помощи палки, так как ноги его были еще слабы после такой сильной потери крови, он взобрался наверх и остановился на минуту перед отверстием пещеры, чтобы перевести дух; потом, со свойственной ему горделивой осанкой, переступил этот нечестивый порог. Лисица вскочила при приближении постороннего и завыла, возвещая своей хозяйке о новом посетителе. Колдунья уже по-прежнему сидела в мертвом оцепенении на своем месте. У ног ее лежала раненая змея на связке сухих трав, отчасти прикрытая ими; но проницательные глаза египтянина заметили все-таки ее блестевшую на огне чешую, когда она от боли и злобы то вытягивалась, то снова свертывалась перед очагом.

— Молчать, раб! — приказала волшебница ворчавшей лисице, которая, — как и прежде, тотчас же молча улеглась у ее ног, не переставая наблюдать за гостем.

— Встань, служительница мрака и ада! — заговорил Арбак тоном властелина. — К тебе пришел, тот, кто выше тебя в твоем искусстве. Встань и приветствуй его.

При этих словах старуха повернула голову и обратила взоры на высокую фигуру и темное лицо египтянина. Долго присматривалась она к человеку в восточном одеянии, с видом повелителя стоявшего перед ней со сложенными на груди руками.