Последняя жатва

Как я ни стараюсь, мне никак не удается перестать думать о том, что произошло сегодня, события утра все прокручиваются и прокручиваются у меня в голове. Конечно, у каждой семьи есть свои секреты, но то, что сказал мне Ли, – это вообще беспредел. Хладнокровное преднамеренное убийство. Я думаю, что, может, стоило бы рассказать обо этом шерифу и тем самым пресечь развитие ситуации на корню, но потом решаю, что если кто и должен раскрыть этот секрет, то это сам Ли. А моя семья и так пережила достаточно.

Я начинаю подозревать, что вся произошедшая со мной хрень – это всего лишь результат извращенных фантазий, которые вместе состряпали Ли и мисс Грейнджер. Плюс последствия такой старой, доброй штуки, как хронический недосып. Эли посоветовала мне посмотреть эти последствия в Интернете. И это не шутки. Недосыпание может вызвать психоз, нарушение памяти и галлюцинации. В общем, проверяй, проверяй и перепроверяй.

Я уверен в одном – Ли Уиггинс спятил. Я пока не сумел понять, какую цель во всей этой истории преследует мисс Грейнджер, но у Ли точно есть вполне объяснимое желание свести счеты с моей семьей. Не стану отрицать – он имеет право быть в обиде. И если он хочет попытаться прикончить меня, играя роль в каком-то бредовом сценарии, подсказанном ему Библией, – что же, пусть попробует. Но стоит ему сделать хоть один угрожающий шаг в сторону Джесс, Умнички, мамы или Эли, и я не колеблясь закончу то, что начал мой отец. И если это сделает чудовищем и меня, его сына, то так тому и быть. Я буду защищать тех, кого люблю, до последнего вздоха.

Я замечаю Эли, идущую по парковке к моему «Форду». Она одета в свою тренировочную форму – красную толстовку на молнии, снабженную капюшоном – и на одном плече у нее висит рюкзак. Во всем происходящем она как луч света, и, по ее словам, ей известно, откуда мисс Грейнджер черпает все свои теории. И если я увижу это своими собственными глазами, сказала она, я смогу наконец положить конец и всем моим опасениям, всем сомнениям и всему грызущему меня страху. Дай-то бог, потому что я не знаю, сколько еще всего этого я смогу стерпеть.

– Как же я рад тебя видеть! – говорю я, спрыгнув с бортика и встав на землю, чтобы поприветствовать ее.

Она сдергивает бейсболку с моей головы и надевает на свою.

– Я могла бы сказать то же самое и о себе.

– На тебе даже эта потрепанная бейсболка выглядит хорошо, – говорю я, закрывая задний откидной борт кузова.

– Кстати, где ты сегодня пропадал? – Она дарит мне кривоватую улыбку. – Все то и дело о тебе спрашивали.

Я глубоко вздыхаю.

– Пытался уладить семейные проблемы.

– Похоже, тебе не мешало бы пропустить стаканчик. – Она подходит ко мне вплотную.

– И притом возможно не один, – со смехом отвечаю я.

– Это можно легко устроить. – Она дергает за полу моей рубашки. – Итак, ты готов снять покров с мрачной истории жизни наших предков? Боюсь, что если ты это сделаешь, то будешь горько разочарован.

– Ты даже представить себе не можешь, как бы мне хотелось, чтобы так оно и было.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, и тут начинают гудеть клаксоны.

– Тейт! – кричит кто-то, проезжая мимо нас. – Удачи тебе в завтрашней игре с «Сунерс»! Задай им жару!

Я качаю головой.

– Поехали отсюда.

– Между прочим, я знаю одно местечко, где мы будем совсем одни.

Когда я подвожу ее к пассажирской двери моего «Форда», она проводит рукой по его крылу.

– Этот пикап так похож на тебя самого.

– Что? Такой же обтерханный и старомодный?

– Нет. Классный. И настоящий.

Открывая перед ней дверь, я испытываю радостный трепет. Сейчас Эли поедет со мной в моем пикапе впервые за целый год – если, конечно, не считать того раза, когда она была в отключке.

* * *

Мы останавливаемся перед зданием Общества охраны старины, и я падаю духом. Оно все сверкает иллюминацией, и перед его фасадом припарковано несколько машин.

– Ты же говорила, что здесь никого не будет.

– Уверяю тебя, мы будем там одни, – говорит она и, сняв мою бейсболку, аккуратно кладет ее на приборную панель. – В доме Нили сейчас многолюдная вечеринка по случаю завтрашней игры. И многие гости припарковали свои машины здесь, поскольку перед домом Нили уже не оставалось места.

Она начинает открывать свою дверь.

– Подожди, – говорю я и, выйдя из машины, открываю перед ней дверь. Она берет меня за руку и не отпускает ее, пока мы идем по выложенной кирпичом дорожке к парадному входу.

– У тебя же есть ключ, верно? – спрашивает она.

– Угу. – Я нервно смеюсь, берясь за латунный ключ.

– Над чем ты смеешься?

– Не знаю, слышала ли ты об этом, – говорю я, вставляя ключ в замок, – но на прошлой неделе меня застукали, когда я проник сюда, взломав заднюю дверь.

– Ты серьезно? Ну, Клэй, ты и крут, – поддразнивает меня она.

– Да нет, это было совсем не круто с моей стороны – скорее наоборот. Я и не подозревал, что все это время в моем распоряжении имелся вот этот самый ключ, – отвечаю я, пытаясь отпереть замок, но он никак не поддается.

– И тебе пришлось выдержать неловкий разговор с мистером Нили?

– О, да, и он вроде как шантажом заставил меня явиться на Праздник урожая.