Последняя жатва

– Собственно говоря, я как раз опаздываю на тренировку, – говорю я, ставя коробку из Оукмура на рабочий стол мисс Грейнджер. – Полагаю, я полон сюрпризов.

Мисс Грейнджер смотрит на коробку на своем столе, и ее тонкие брови сходятся вместе.

– Ну что, я могу идти? – Я смотрю сначала на нее, потом на шерифа Илая. – Вы же не хотите встать между мной и американским футболом?

– Конечно же нет. – Похоже, шерифа все это слегка забавляет.

Помощник шерифа Тилфорд, кажется, готов лопнуть от злости:

– Но…

Шериф машет рукой, делая ему знак заткнуться.

Мисс Грейнджер коротко кивает мне, крутит в руке крестик из оргстекла, висящий у нее на шее, но глаза ее прикованы к коробке. К фотографии миссис Уилкерсон.

– Да, кстати, Клэй, вот еще что, – говорит Илай. На его лице играет улыбка, но я чувствую, как глаза шерифа пронзают меня, словно ножи. – Мы будем наблюдать за твоей игрой.

Глава 35

Я прохожу по вестибюлю перед раздевалкой раз сто, шагая взад и вперед, прежде чем войти внутрь. Да, мне хочется хорошенько по чему-то хрястнуть, особенно если этим чем-то будет Тайлер, но я не так глуп, чтобы и впрямь его бить. Я могу выйти на поле и размазать там его задницу, не тронув ни единого волоска на голове. Я могу забрать у него все. Как мне и говорил мистер Нили. Теперь заказывать музыку буду я.

Все уже вышли на поле, но я надеваю свою защитную сбрую, не торопясь. Поверить не могу, что они так ни разу и не притронулись к моему шкафчику, как будто знали, что я вернусь.

Затягивая шнурки, я испытываю странное чувство. Странное не в том смысле, что я чувствую себя не так хорошо, как хотел бы, а в том, что я чувствую себя слишком хорошо. Как будто всего последнего года не было вообще. Как бы мне ни хотелось забыть, я не могу позволить себе это сделать. Какую боль это бы мне ни причиняло, я не должен отказываться от своего прошлого. Только это сейчас и дает мне силы не сдаваться и не отступать.

Когда я иду на поле, мне кажется, что сейчас я увижу на его краю, у самой ограды, отца. Увижу его обветренное лицо, бейсболку, натянутую на темные очки с большими линзами. Большинство людей не могли понять, какие эмоции он испытывает в тот или иной момент. Но я хорошо его понимал. Я знал, когда он испытывал гордость – тогда он вздергивал подбородок и крепко стискивал зубы, чтобы не дать чувствам выплеснуться наружу. Но когда он, так же стиснув зубы, опускал голову и подбородок его больше не торчал, я понимал – он зол либо на меня, либо на мяч, либо на ветер, либо на нашего тренера – но он никогда не вмешивался в игру. И он никогда не кричал, он был не из тех отцов, которые стоят у края поля, говоря тебе, что делать. Он всегда хранил молчание, почти такое, словно читал про себя молитвы. Думаю, здесь, на поле, и находилась его настоящая церковь… и моя тоже. Черт побери, вероятно, это относится и к всему нашему городу.

Когда я выхожу из раздевалки на поле, меня охватывает эйфория. Все вокруг движется словно в замедленной съемке. Игроки останавливают тренировку. Девушки-чирлидерши опускают огромные помпоны, которыми машут, и, честное слово, я чувствую, как трава на игровом поле ласково обнимает мои ступни, как будто все это время она меня ждала.

Эли улыбается мне – сейчас она такая же, какой я ее помню, и я такой же, каким она помнит меня. Я надеваю шлем – впервые более чем за год – и чувствую, как меня охватывает чувство спокойствия и уверенности в себе, как будто теперь я стал неуязвим.

Бен отправляет мне мяч, и я, ни секунды не раздумывая, протягиваю руку и выхватываю его из воздуха. Он ударяется о мою грудь, и я чувствую себя таким… живым.

Свисток тренера прерывает мои грезы.

– Я надеялся, что мне удастся заполучить тебя, – говорит он, хлопая меня рукой по защитной плечевой накладке. Он не очень-то похож на тренера. Уж больно у него аккуратный вид, как у игрушки, только что извлеченной из упаковки. Техас.

– Нили? – кричит тренер Тайлеру. – Иди займись упражнениями вместе с Гаррисоном.

– Что? – Тайлер сдергивает с подбородка подбородочный ремешок. – Ведь я…

– Не спорь со мной. – Тренер качает головой. – Твой папаша пообещал мне, что, когда придет время, с тобой не возникнет проблем.

Тайлер смотрит на своего отца, стоящего рядом с полем, и Йэн с суровым видом согласно поднимает большой палец вверх.

– Хрень какая-то, – говорит Тайлер и в раздражении уходит с поля.

Я понимаю, что это ребячество, но все же бросаю взгляд на Эли, чтобы удостовериться, что она все это видит. И удостоверяюсь.

– Тейт, ты квотербек. И капитан! – рявкает тренер.

– Но я же не дотрагивался до мяча более года.

– Ты только что это сделал, сынок. – Он сует мяч обратно мне в руки. – Это как езда на велосипеде, разучиться невозможно. Я видел видеозаписи твоих игр. Именно для этого ты и рожден. Я даю тебе карт-бланш.