Последняя орбита

П. К. долго простоял под этим фонарем. Ни дверь не открылась, ни окно. Хозяева станции были, похоже, слишком недоверчивыми существами. А может, мы чего-то не поняли? Чувствуя жгучую обиду, П. К. опустился на настил галереи. Позже он говорил, что хотел обду­мать, не попробовать ли разрезать корпус станции и таким образом заглянуть внутрь. Наверное, он этого не сделал бы, но и его понять можно — быть от тайны на расстоянии вытянутой руки и уйти ни с чем... И в самый напряженный момент хозяева будто почувство­вали свою вину. Глухой эфир ожил. Передача не могла быть адре­сована не нам, все очень совпадает. Трудно словами передать, что мы услышали, потому что, конечно, не родной язык звучал в эфире. На чужой волне, каким-то образом пойманной автоматами кораб­ля, мы услышали совершенно определенную передачу, с перерыва­ми, паузами. Скорее всего, это были неимоверно сжатые символы, потом мы проверим это, пустив запись с меньшей скоростью.

Передача продолжалась ровно полчаса. Когда она закончи­лась, погас и огонек.

П. К. не оставлял спутник. Да и кого бы это не убедило? Но он ждал повторения. И не ошибся. Через пятнадцать минут огонек засветился белой звездочкой. Мы записали новую передачу. Она повторяла предыдущую точнейшим образом.

В тот же день на Землю понеслось наше сообщение. Ответ Кос­мического центра обрадовал. На Марсе уцалось захватить и удер­жать в ловушках частицы излучения маяка. Специалисты изучили их, и сейчас медики гарантировали, что вылечить С. В. можно. А нам был дан приказ возвращаться. Центр отмечал, что экипаж «Набата» свою задачу выполнил. Записанное нами послание ино­планетян очень сложное и пока расшифровке не поддается, тем более, было сказано в приказе, не сможем этого сделать мы. Нам запретили вторжение силой в станцию-спутник. Это и опасно, и может вообще нанести непоправимый вред будущему контакту. С Земли к Плутону направляются нам на смену два корабля класса «Набат». Мы с ними встретимся в пространстве между Марсом и Юпитером.

Нужно собраться в дорогу. Однако вместо радости я почув­ствовал досаду. И П. К., прочитав телеграмму руководителя по­лета. как-то нахмурился, сделался задумчивым.

Мне казалось, что я понимаю, почему приказ возвращаться не вызвал у П. К. энтузиазма. Спутник нашли мы, а настоящие, конкретные исследования этого творения чужого ума, может, и сам контакт осуществят другие. Согласитесь, это несправедливо. Обидно даже мне, хотя мой личный вклад в данном случае совсем незначительный. Не то что П. К., которому принадлежит главная заслуга в этом крупнейшем открытии. Я посочувствовал ему.

П. К. улыбнулся и произнес:

— Само собой.

Он вроде бы и соглашался со мной, и вместе с тем думал о дру­гом, похоже, весьма далеком. Он был таким молчаливым и сосре­доточенным, каким я редко когда видел его. Где же он витал в мыс­лях? На встреченном нами спутнике, на планете, откуда прибыли когда-то в Солнечную систему его творцы? Впрочем, если так, то в этом ничего удивительного нет. Я тоже ни на миг не забываю, что рядом с «Набатом» плывет загадочное космическое тело искусст­венного происхождения. Стоит представить себе этот огромный обрубленный цилиндр, как по спине начинают бегать мурашки.

Пока я размышлял. П. К. на минутку словно опустился на зем­лю, ну, на пол в наших обстоятельствах.

— Степана Васильевича мы должны вовремя доставить, так что не будем сетовать на судьбу, она и так была с нами щедрой, — сказал П. К. — Ведь все сразу не ухватишь, Витя.

— Но и оставлять то, что потом вдруг не поднимешь, тоже нельзя. — Я имел право так возражать: за жизнь С. В. уже можно было не тревожиться.

П. К. промолчал, снова став задумчивым, и отошел к широко­му, на полстены, открытому иллюминатору, за которым в черной бездне светили звезды.

Смотрел я на П. К. и удивлялся несвойственной ему инертнос­ти. Возвращение домой, какие бы умные автоматы у нас ни были, требует активной деятельности экипажа. Так что, если у моего старшего товарища нет настроения или силы работать, я должен взять инициативу в свои руки. Я наклонился над пультом и начал давать нужные команды корабельной ЭВМ. И вдруг П. К., не обо­рачиваясь, попросил:

— Сделай поправку, Витя, мы задержимся.

Зачем эта задержка, я не понял. Но распоряжения капитана не оспариваются. И я послал сообщение в Космический центр.

15 февраля. Оставив вчера меня в рубке, П. К. позвал Вундеркин­да. Он наговорил роботу уйму цифр, а потом пошел в свою каюту.

— Три часа на сон, — предупредил он, словно я собирался разбудить его раньше.

После последнего посещения П. К. спутника прошел трид­цать один час. Мне это не говорило ничего. Но П. К. неожиданно объявил, что полетит туда еще раз. На мой немой вопрос сказал озабоченно:

— Доказать не могу, но, похоже, восстановить заочный кон­такт можно ровно, — он посмотрел на хронометр, — через пять часов семнадцать минут сорок две секунды.

— Какая точность! — поддел я, хотя П. К., конечно, ничего не делал просто так.