Последнее заклинание

– Знаю-знаю. – Ее брат вскинул руки. – Просто мы с Дезидерио спорим об этом уже несколько дней, и оба на взводе. Особенно я. Прости, Дезидерио. Тебе слово.

Дезидерио кивнул и продолжил:

– Как я уже говорил, Валерио представляет для нас наибольшую угрозу. От него исходит непосредственная опасность. Его всадники смерти теперь атакуют наши войска всякий раз, когда те выплывают в открытые воды. Не сегодня завтра он нападет на наш лагерь, и тогда…

– Но Аббадон… – заикнулся было Язид.

– Похоронен под толстым слоем льда! – рявкнул Дезидерио, явно уязвленный тем, что его постоянно перебивают.

– Э-э-э, старина, может, ты не слышал, да только лед этот тает. А чудовище просыпается. И когда оно, потягиваясь и зевая, оторвет свою толстую задницу от кроватки, то Валерио покажется нам с тобой не страшнее гуппи.

Дезидерио потерял терпение.

– Очнись, Язид! – закричал он, тыча пальцем в сторону каури. – Посмотри на войска Валерио, они же повсюду! Нам никогда не добраться до Антарктиды, потому что мы не сможем пересечь Атлантику!

– Сможем! Мы проскользнем мимо них! – заорал в ответ Язид.

Дезидерио взмахнул руками.

– Ну так расскажи нам, как это сделать!

– Что-нибудь придумаем! На то мы и командующие! Перво-наперво надо покончить с Аббадоном. Если Орфео выпустит его на волю, никакого Валерио не будет. Не будет ни Лазурии, ни Миромары, ни нас с тобой, и ты это знаешь. Самая большая угроза – это Аббадон!

Теперь оба молодых русала глядели друг на друга с неприкрытым вызовом, от их громких голосов у Серафины звенело в ушах. Она понимала, что должна что-то сказать, но никак не могла отвести глаз от расставленных на карте раковин.

«Это не просто ракушки, это чьи-то жизни. Так много жизней», – думала она.

В конце концов Лин сунула в рот два пальца и пронзительно свистнула. Язид и Дезидерио перестали кричать и воззрились на рыжеволосую русалочку.

– Ребята, простите, что из-за меня у вас полопались барабанные перепонки, но не забывайте: мы здесь все на одной стороне, – заявила Лин. – Возможно, нам стоит устроить перерыв.

– У нас нет времени на перерыв, – возразил Дезидерио. – Мой дядя становится всё более самоуверенным. Всадники смерти устраивают засады всё ближе к нашему лагерю.

– Я тебя слышу, Дезидерио, – сказала Лин, – но решающее слово за Серафиной. Серафина, что ты об этом думаешь? Серафина? Серафина!

Юная королева подняла голову.

– Что я думаю? – повторила она. – Я думаю, моему дяде безразлично, сколько народу умрет на войне. В этом его сила. А мне не всё равно, и это моя слабость.

– Серафина, послушай, – заговорил было Дезидерио.

– Нет, Дезидерио, это ты послушай. Вы с Язидом… вы оба хотите, чтобы я приказала начать войну, а я не могу. – Голос русалочки дрогнул. – Война забирает жизни – не только солдат, но и невинных жителей. Если я люблю своих подданных, как я могу отдать приказ, который сделает детей сиротами, отнимет у родителей сыновей и дочерей? Как? Как я могу, скажите мне?

Серафина помолчала, но никто не произнес ни слова.

– Мне казалось, я научилась править, но это не так, – проговорила она. – Потому что я не могу этого сделать. Просто не могу.

Дезидерио подплыл к сестре и ласково обнял за плечи.

– Ш-ш-ш, Серафина. Ты измотана, только и всего. Тебе надо поспать. Утро вечера мудренее, вот увидишь.

Серафина кивнула, чувствуя себя подавленной. Она встала, собираясь уплыть, хотя знала, что не сможет уснуть.

«Сплаваю к казармам, чтобы поднять боевой дух солдат, – подумала она. – Потом прогуляюсь по лагерю. Возможно, глоток свежей воды пойдет мне на пользу».

Дезидерио и Нила проводили юную королеву до выхода из пещеры, потом еще какое-то время смотрели, как она уплывает. На их лицах застыла тревога.

Вокруг штаб-квартиры была странная акустика: пустоты в скалах улавливали звуки, а огромные булыжники – отражали. Вот почему Серафина слышала, как ее лучшая подруга и брат говорят о ней, пока она плыла к казармам.

– С ней всё будет в порядке, – настаивал Дезидерио. – Ей просто нужно отдохнуть. Утром она примет решение.

– Нет, не примет, – возразила Нила. – Сердце не позволит ей этого сделать. Она не хочет, чтобы из-за нее гибли невинные.

Какое-то время Дезидерио молчал, а потом сказал, так тихо, что Серафина едва расслышала:

– У нее нет выбора, Нила. Она должна найти какой-то выход, а иначе мы все умрем.

12

«Утро вечера мудренее».

Серафина обдумывала эти слова своего брата, морщась от головной боли.

– Неужели утром что-то поменяется? – спросила она себя.

Они все изменились – Нила, Лин, Бекка, Астрид, Ава. Повзрослели. Как и сама Серафина. После того как ее мать убили, юной королеве пришлось преодолеть немало препятствий, но теперь она сомневалась, что справится с очередным вызовом. Сумеет ли она послать свой народ на войну?

Серафина осознавала, что не выполняет свой долг, всех подводит. Это приводило ее в отчаяние. Чувствуя себя потерянной и ни на что не способной, русалочка плыла куда глаза глядят, не смотря по сторонам, мимо пещер, валунов и зарослей водорослей. Через северные ворота.