Последнее лето

На чердаке Джека тоже не оказалось, но на нижней койке лежали его книжки и Пингвино.

В теплице обжимались Джен и Терри. Они расцепились, стоило мне сунуть голову внутрь.

– Нашли время, – заметила я.

– Нас отправили снимать урожай, – сказала Джен.

– И мы не удержались, – самодовольно пояснил Терри. – Это наше место. У нас тут много чего было.

– Наше место? Придурок. Сделай одолжение – заткнись, а? – одернула его Джен.

Они принялись срывать с веток помидоры черри. Теплица представляла собой четыре стены – сплошь расколотое стекло и разломанные балки, но среди зарослей сорняков все еще росли кое-какие овощи.

В сарае для инструментов было пусто.

На лодочной станции тоже.

Никого не оказалось и в домиках на деревьях, лишь инициалы темнели на стенах.

Младших я нашла в грязной низине на берегу озера, которую от особняка заслоняла стена тростника.

Они возились с коробкой из-под обуви и двумя сачками для ловли бабочек, которые позаимствовали все в том же шкафу с игрушками. Когда я подошла, они как раз присели перед коробкой на корточки и накрывали ее крышкой.

– Джек, я тебя обыскалась, – сказала я.

– Извини, Ева.

– Чем вы тут занимаетесь?

– Собираем кое-что.

Джеку нравилось собирать природные материалы – мох, цветы, камни – и сооружать из них миниатюрные диорамы на подносах или противнях. Он расставлял среди растений емкости с водой, в которых трепыхались рыбешки или головастики, выловленные из озера стаканом или банкой. Впрочем, скоро он начинал беспокоиться о здоровье пленников и выпускал их на свободу.

Одна его композиция была до того хороша, что хотелось уменьшиться и поселиться в ее декорациях. Там были крошечные деревья из собранных в лесу веточек, кусты из лишайника, мостик из выгнутого куска коры, пещера, сложенная из камешков, и цепочка прудиков из ракушек. В тени листиков и палочек висела серебристая куколка, откуда, как надеялся Джек, однажды появится бабочка.

Не появилась.

– Отлично, но вам пора возвращаться.

Шел покачал головой и показал что-то руками. Разговаривать он умел, но почти всегда молчал.

– У нас очень важное дело, Ева, – пояснил Джек, которого Шел обучил некоторым основным жестам.

– Что может быть важнее надвигающегося шторма?

– Это с ним и связано, – уперся он.

Не переубедить.

– Даю тебе еще час. Договорились?

Он посмотрел на Шела. Тот кивнул.

– И держитесь вместе, – сказала я.

– Мы же напарники, – кивнул Джек. – Будем. Честное-пречестное.

* * *

Добытчики вернулись с новой партией фанеры. Терпение отцов подходило к концу. Инструментов оказалось меньше, чем работников, поэтому молотками приходилось пользоваться по очереди.

Вернулся Джек. Подошел ко мне и показал кровоточащий палец.

– Что случилось? – спросила я.

Затем меня отвлекли: мимо прошмыгнула Кей, волоча за ногу сестрину куклу. Игрушке изрядно досталось: похоже, она стала одноногой, да и шевелюра у куклы поредела. Из лысины торчали жалкие остатки светлых волос.

– Потом расскажу, – ответил Джек.

Но не успела я вернуться к заколачиванию окна, как мне на плечо опустилась чья-то рука.

Отец Алисии. Мужчина с козлиной бородкой, который ходил на свидание с теткой из Тиндера.

– Ида, так ведь?

– Ева.

В их семье явно были проблемы с памятью на имена.

– Ева, ты не знаешь, где моя дочь?

Проклятье. Почему я?

Скажу ему про яхту, решила я. Но стоит ли говорить о возможных трудностях с навигацией?

Не хотелось подставлять Дэвида.

И все же.

Я застыла как была – с увесистым молотком в руке.

– Она решила не возвращаться вместе с нами, – наконец сказала я.

Отец Алисии от удивления разинул рот.

– Не понял. Ты хочешь сказать, что она все еще где-то там, у океана? Совсем одна? На пляже?

Саки рядом со мной прекратила стучать молотком.

– Алисия отплыла в Ньюпорт, – сказала она со свойственной ей прямотой. – На яхте под названием «Кобра». Владелец яхты – венчурный инвестор.

– Ха-ха! – недоверчиво засмеялся папаша с бородкой. – Нет, а если серьезно?

– А я серьезно, – сказала Саки.

– Вы что, надо мной издеваетесь?

– Не-а. – Саки вновь принялась прибивать фанеру.

Отец отошел, совершенно сбитый с толку.

Затем из комнаты для завтрака спустилась мать-гинеколог:

– Сообщают, что шторму присвоили четвертую категорию. Порывы ветра достигают 140 миль в час.

– Все это пустая истерика, – откликнулся отец-коротышка (папаша Лоу, не без злорадства подумала я). В руках – бутылка пива. Он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь с заколачиванием окон, только смотрел да критиковал. – Вот увидите.

Мать Алисии выставила голову из-за двери:

– Эй, а где Алисия?

Только не это. Опять? Я вздохнула:

– На борту яхты, идущей курсом на Род-Айленд.

– У них там отлично кормят, – подала голос Ди. – Повар раньше работал в ресторане «У Панисса».

Я не осмелилась взглянуть матери Алисии в лицо. Все знали, что ее дочь равнодушна к еде.

* * *

Дождь заметно усилился, а мы еще не успели заколотить все окна. Отцы наконец сдались и, смущенно откашливаясь и качая головами, вернулись к смешиванию коктейлей.