Последнее искушение Христа

Достопочтенней старец умолк и широким рукавом вытер пот со лба. Вокруг него шумел народ: одни плакали, другие плясали, а Варавва поднял волосатую ручищу и закричал:.

– Ложь! Ложь! Он подослан римлянами, потому и состряпал историю с Лазарем. Долой предателей!

– Молчать! – раздался грозный голос у него за спиной. – Какими еще римлянами?!

Все обернулись на этот голос и тут же отпрянули. Центурион Руф шел на Варавву, занеся плеть в руке, которую старалась удержать бледная белокурая девушка. Все это время она стояла и слушала Мельхиседека, и слезы катились из ее больших зеленых глаз. Варавва проскользнул в гущу людей и скрылся. Иаков Фарисей со всеми своими амулетами устремился за Вараввой и догнал его за одной из колонн. Там, склонив головы друг к другу, они завели вполголоса беседу. Разбойник и фарисей побратались.

Первым заговорил Варавва.

– Так это, действительно, правда? – встревоженно спросил он.

– Что?

– Да то, что он воскресил мертвеца?

– Послушай-ка, что я скажу тебе. Я – фарисей, ты – зилот. До сих пор я говорил, что Израиль спасут только молитва, посты да Святой Закон, но теперь…

– Теперь? – переспросил Варавва, и глаза его сверкнули.

– Теперь я заодно с тобой, зилот. Молитвы да постов мало, нужен еще нож. Ты понял?

Варавва захохотал:

– Это ты мне говоришь? Нет молитвы лучше, чем нож. Итак?

– Начнем с него!

– С кого? Говори яснее!

– С Лазаря. Во что бы то ни стало нужно снова спровадить его под землю. Как только народ увидит его, пойдут, разговоры: «Он был мертвецом, а Сын Марии воскресил его» – и слава лжепророка будет все возрастать… Ты прав, Варавва: он подослан римлянами, чтобы возглашать: «Не думайте о царстве земном, смотрите на небо» И пока мы, разинув рот, будем глазеть на небо, римляне будут сидеть у нас на шее, понятно?

– Так что же? Уберем и этого, даже если он тебе брат?

– Не брат он мне! И знать его не желаю! – воскликнул фарисей, делая вид, будто рвет на себе одежды.

– Отдаю его тебе!

Сказав это, он отпрянул от колонны и снова принялся расхваливать свои амулеты. Он достаточно настропалил Варавву и испытывал от этого удовольствие.

Беднота, собравшаяся у портика Соломона, отчаялась дождаться Иисуса и стала расходиться. Почтенный Мельхиседек купил двух белых голубей, чтобы принести их в жертву и возблагодарить Бога Израиля за то, что тот смилостивился над своим народом и послал ему спустя столько лет нового пророка.

Камни накалились. Лица людей исчезли в избытке света. И вдруг, пыль поднялась на дороге, ведущей в Вифанию, послышались радостные голоса: все селение снялось с места и направлялось сюда. Первыми показались дети с пальмовыми ветвями в руках, за ветвями – Иисус с сияющим лицом, за ним – ученики, пребывавшие в столь сильном возбуждении, будто каждый из них воскресил по мертвецу, а затем уже – охрипшие от собственного крика жители Вифании, и все они направлялись к Храму.

Иисус поднимался, шагая через две ступени сразу. Он миновал первую террасу, добрался до второй. От его лица и рук бил грозный свет, никто не отваживался приблизиться к нему. В какое-то мгновение спешивший за ним почтенный раввин попытался было преодолеть поле, незримо окружавшее Учителя, но тут же отпрянул назад, словно языки пламени лизнули его.

Он только что вышел из горнила Божьего, и кровь его еще кипела. Он еще не мог, не желал поверить, в это. Стало быть, столь велика сила души? Он может повелевать горами? Скажет: «Подойдите!» – и горы приблизятся к нему? Он может заставить землю разверзнуться и вызвать оттуда мертвецов? Низвергнуть мир в течение трех дней и в течение трех дней вновь сотворить его? Но если столь всемогуща сила души, то вся тяжесть гибели и ненасения ложится на плечи человеческие. Грань между богом и человеком стирается… Пугающие, опасные мысли. У Иисуса трещало в висках.

Он оставил Лазаря стоять завернутым в саван подле собственной могилы и с величайшей поспешностью устремился к Иерусалимскому Храму. Впервые он почувствовал столь неопровержимо, что этому миру должен уже наступить конец, а из могил должен встать новый Иерусалим. Пришел час. Это было знамение, которого он ожидал. Лазарь есть прогнивший мир. Пришел час воззвать: «Мир, восстань!» Это было его долгом. Но самое страшное – и теперь он чувствовал это – было то, что это было в его силах. Невозможно избежать этого, сказав: «Я не могу!» Он мог, и, если мир не будет спасен, вся вина падет на него.

Кровь бросилась к голове Иисуса. Вокруг он видел обездоленных, возлагавших на него все свои надежды. Он издал дикий крик, вскочил на помост, народ сгрудился вокруг, приготовившись слушать. В толпе были также богатые и холеные, которые стояли, ухмыляясь. Иисус заметил их, повернулся к ним, поднял вверх руку, стиснутую в кулак, и крикнул: