После триумфа. В бегах (СИ)

Гермиона же так растерялась от внезапной грубости, что на пару секунд замешкалась, подбирая слова. Она вдруг почувствовала себя провинившейся студенткой, которую отчитывает кто-то вроде профессора Снейпа.

– Я-я… ээ… Д-да, – промямлила девушка. – Т-то есть, нет. В смысле, я обронила лукошко, – наконец выговорила она.

– Так подними и наполни его снова, – так же жестко сказал Долохов.

Девушка молниеносно подхватила лукошко с земли и, развернувшись к речке, наклонилась, начав набирать воду. Она понятия не имела, почему стала без возражений выполнять требование Пожирателя, которое, впрочем, звучало как очередной приказ. Дрожащими от волнения руками она покрепче обхватила наполненное лукошко и, поднявшись на ноги, снова повернулась лицом к мужчинам.

– Ну и что ты встала? Иди сюда.

Она не хотела подходить к Долохову. Он вел себя странно и подозрительно. Конечно, она уже сталкивалась с внезапной вспышкой гнева Пожирателя, но тогда этому можно было найти хоть какое-то объяснение, ведь они ругались. А сейчас причин для такой грубости определенно не было. Разве что… Неужели он так разозлился из-за того, что она посмела покинуть место ночлега вопреки его требованиям никуда не уходить? Но ведь она хотела как лучше – позволила ему еще немного отдохнуть. Вот и делай после этого добро.

– Похоже, ты не часто общаешься с девушками, да, Долохов? – весело отметил Скабиор.

– Живо, грязнокровка, – сквозь зубы процедил Пожиратель, проигнорировав егеря.

Не видя иного выхода, Гермиона медленно направилась к Долохову. Когда она оказалась рядом, то на вытянутых руках подала ему лукошко, однако мужчина сделал то, чего она уж никак не ожидала – он приложил указательный палец к губам, призывая ее не издавать ни звука. Приняв лукошко из ее все еще подрагивающих рук, он кивнул, как бы удостоверяясь, поняла ли она его, и девушка кивнула в ответ. Тогда Долохов осторожно развернул ее на 180 градусов.

Поначалу гриффиндорка принялась осматривать территорию, но, не заметив ничего странного, невольно обратила взор на егеря, сидящего к ним спиной, и хорошо, что Долохов предупредил ее, иначе она бы точно вскрикнула. Кожаное пальто Скабиора было разрезано на спине в нескольких местах, будто крупный хищник разорвал ее мощными когтями, и в местах порезов на болтающихся лоскутах ткани виднелась запекшаяся кровь. Но самое страшное было не это. Гермиона подняла глаза выше, на затылок егеря, а точнее то, что от него осталось – выглядело так, словно кто-то оторвал от его головы кусок.

– Все настолько ужасно? – бодрым голосом егерь разорвал гробовую тишину. Он поднялся на ноги и повернулся к собеседникам лицом. – Тут нет зеркала, чтобы я мог оценить свой новый стиль.

– Что это было? – бесстрастно спросил Долохов, медленно отодвигая Гермиону за свою спину. Девушка ждала, что он достанет кинжал, но Пожиратель этого почему-то не сделал. Похоже, его совершенно не волновал тот факт, что человек с травмами, определенно несовместимыми с жизнью, каким-то образом говорит с ними, шутит и вообще ведет себя как ни в чем ни бывало. Либо он не считал егеря чрезмерно критичной угрозой.

– Вы скоро сами с ним познакомитесь. Не хочу раскрывать интригу, – сказал Скабиор.

– Идем, грязнокровка, – произнес Долохов, развернувшись боком и подтолкнув девушку в сторону поляны.

– Оу, пока вы не ушли, хочу дать совет… – как бы между делом бросил егерь, вынудив их остановиться в ожидании. – Держитесь подальше от камней.

– Камней? Каких камней? – спросила Гермиона.

– Когда увидишь – поймешь, солнышко.

***

Настроение леса снова изменилось. На место зловещей тишине пришли новые звуки, которые были куда более пугающими, чем все те, что им довелось слышать здесь ранее. Дыхание, тяжелое и хриплое, периодически сменяющееся свистящим и прерывистым, разносилось по округе. То четкое, будто его источник находился в нескольких шагах, то отдаленное, откуда-то из мрачной глубины леса, внезапно ставшего почти непроходимым. А еще они слышали перешептывания и даже смешки. Это место определенно пыталось вывести их из психологического равновесия. И в случае с Гермионой ему это неплохо удавалось. Как ни старалась, она не могла сохранять такой же бесстрастный вид, с каким, рассекая кинжалом мешающие по пути ветки, шел Долохов.

– Что он тебе говорил до того, как я пришел? – слова мужчины отвлекли ее от холодящих кровь мыслей.

– Мы разговаривали лишь пару минут. Он сказал, что это Кочующий лес.

– В смысле Лес-странник? – Именно так называли этот феномен у него на родине. – Тот, что перемещается и становится последним пристанищем тех несчастных, кто случайно оказался в нем?

– Да. Еще он упомянул создателя леса и хранителей. Но никакой конкретики.