После Аушвица

Меня так взбесили эти слова, что я подняла тяжелую крышку от кастрюли и с треском обрушила ее на голову мужу, почти нокаутировав его. Несмотря на то что в обществе я мучилась от застенчивости, с Цви я никогда не была такой – я тоже умела проявить характер.

Через долгих девять месяцев меня увезли в лондонский родильный дом, и я почти не знала, как же на самом деле мой ребенок появится на свет.

Мама и Цви ехали со мной в машине скорой помощи, но, в стиле того времени, их развернули назад в дверях больницы. В те дни роды все еще были чем-то, через что женщина проходила в одиночку, и я с ужасом оглянулась на мать с мужем.

– Приходите завтра, – быстро сказала им медсестра, уводя меня за локоть стальной хваткой.

Мама очень расстроилась и схватила Цви за руку.

– Она похожа на овцу, которую ведут на бойню.

Меня поспешно отвели в комнату и сказали лечь и ждать. Я сделала, что велели, и стала гадать, что произойдет дальше. Вскоре меня охватила страшная боль, и я издала пронзительный крик.

Дверь в мою комнату открылась, и медсестра сказала: «Успокойся, тебе еще несколько часов ждать», – и снова быстро закрыла дверь.

Пока ночь медленно тянулась, я снова визжала и сжимала свой живот, с убеждением, что это самое ужасное, через что может пройти человек, и я была идиоткой, так сильно желая этого. Но как только мой ребенок появился на свет, я передумала. Сначала моя дочь выглядела не лучшим образом, и у нее оказалась желтуха, но как только я прижала ее маленькое тельце к себе, я поняла, что именно этого момента так ждала.

– Мне кажется, я готова родить второго ребенка прямо сейчас, – заявила я медсестре, которая, должно быть, подумала, что я брежу.

Мы решили назвать дочь Кэролайн Энн, и за несколько следующих месяцев она превратилась в прекрасного малыша, с блестящими живыми глазками и темными волосами. Цви сказал, что Кэролайн в корне изменила меня. Это было правдой: я не чувствовала ничего, кроме радости от появления на свет этого нового маленького человечка. Есть что-то в новорожденном ребенке, символизирующее весь мировой оптимизм – не важно, насколько мрачным было прошлое.

Началась новая глава в моей жизни, и вскоре меня поглотили задачи, стоящие перед молодой матерью. Мы почти сразу сообразили, что в нашей квартире нам будет тесновато втроем, и нашли прекрасный большой дом в лондонском пригороде Эджвар. Дом нуждался в довольно серьезном ремонте, так как был реквизирован армией во время войны, но Отто помог нам взять кредит для первоначального взноса, и мы переехали и начали приводить жилище в порядок.

Все мои опасения по поводу замужества оказались беспочвенными. Цви стал не только надежным и любящим мужем, но и хорошим отцом; он обожал свою новорожденную дочь, часами играл с ней и менял ей подгузники. Он даже готовил каждое утро завтрак для нашего постояльца, пока я могла спокойно покормить Кэролайн грудью. Слава богу, я приняла его предложение руки и сердца, и теперь не представляю, как бы я жила без него.

В то время Эджвар был больше похож на заросшую деревьями английскую деревню, нежели на лондонский пригород, и хотя мне нравилось его умиротворяющее спокойствие, я все же чувствовала себя там одиноко. Днем у нас дома царили тишина и безлюдье, а на улицах обычно было бесшумно и пустынно. Цви предложил мне снова начать работать фотографом, но неуверенность в себе не позволяла мне привлекать клиентов.

Когда Отто с мамой приехали погостить, я рассказала ей о своей идее, и она взяла все в свои руки. В то время женщины оставляли своих детей на улице в детских колясках на лужайке перед домом, чтобы те дышали свежим воздухом, и моя мать ходила по квартирам каждый раз, когда замечала детскую коляску, спрашивая молодых матерей, не хотят ли они сфотографировать своего ребенка. Вскоре у меня появились первые заказы, и я начала многообещающий бизнес, фотографируя младенцев и детей дошкольного возраста, проявляя фотографии в чулане, который я превратила в темную комнату. Я действительно была хорошим фотографом, с большим профессиональным опытом, но мне все равно не хватало уверенности в собственных силах.

Катастрофа произошла в тот момент, когда я занялась свадебной фотографией. Я очень обрадовалась заказу на съемку свадьбы местного учителя и отработала весь день, прилагая все усилия, чтобы сделать отличные фотографии. В 1950-х годах свадьба была самым важным событием в жизни молодой пары, и поэтому невозможно описать мой ужас, когда я, наконец, пришла в свой чулан проявлять пленку и обнаружила, что не сделала ни одного кадра. Пленка оказалась совершенно пустой.

Мысли вихрем кружились у меня в голове, я буквально дрожала от нервного напряжения и не спала всю ночь, но не могла придумать никакого решения. Через три недели новобрачная позвонила мне, чтобы узнать, когда я привезу их фотографии.

«Даже не знаю, как вам сказать… – я запнулась, потом глубоко вздохнула и произнесла: – Мне жаль, но произошла ужасная неполадка, и ни одна из фотографий не вышла…»