Посланники Нибиру

– О, да у тебя, девочка, крепкое тело, как я погляжу.

«Спасибо, только я не девочка… А еще я не дочь вашего возлюбленного», – хотел признаться Хаско Болл, но в горле пересохло, изо рта вырвался только жалкий вздох, упрочивший представление о «сиротке» как о скромнице. Старуха понимающе усмехнулась, прошептала деловито.

– Пойдем, моя милая. Наверняка ты голодна, я покормлю тебя.

«А может все не так плохо?» – при упоминании об ужине в глазах креонидянина загорелась надежда упредить катастрофу и вырваться из дворца прежде, чем обман вскроется и его изжарят на углях. Кухни находились в том же крыле, где жили жены Сарнака. Молодому вору останется лишь отстать от словоохотливой старух и скрытно развернуть сканер, дождаться результатов и проникнуть в то помещение, в котором обнаружится нефритовое яйцо. Дальше – дело техники и профессионализма его напарника: вместе с реликвией он его вытащит даже с того света.

Старуха что-то болтала, вспоминая свои молодые годы и «батюшку» сиротки. Хаско Болл уловил лишь несколько несвязных фраз. Старуха бросив взгляд через плечо, тихо рассмеялась. Ее смех напоминал шелест песков, от нее пахло горячими пряными травами. Красно-малиновый расшитый золотом балахон волочился по каменным ступеням, оголяя лишь ступни старухи. Маленькая и юркая, она провела «сиротку» узкими и крутыми коридорами, уводя все дальше от входа: Хаско Болл сперва надеялся запомнить дорогу, но на пятом повороте сбился и решил сосредоточиться на приметных знаках, однако на десятом одинаковом подсвечнике оставил и эту затею.

«Скварр», – снова выругался он про себя.

– А что, долго ли вы знали моего отца? – спросил, чтобы поддержать разговор со старушкой.

– Так говорила же только что! – всплеснула руками та и с подозрением уставилась на «сиротку». – Я только сюда приехала, а отец твой, Саа́р, сменил предыдущего поставщика тканей.

– Хм, не знала, что отец когда-то торговал тканями, – Хаско Болл шел ва-банк, проверяя, действительно ли старуха помнит «отца».

Та небрежно отмахнулась:

– Ох, милая, чем только твой отец не торговал, пока не стал тем, кем стал… Я говорила ему: остерегайся больших денег, погубят они тебя… – Старуха продолжала идти по узкому полутемному коридору, спускаясь то вниз, то поднимаясь вверх. Хаско Болл давно перестал понимать, куда они идут и почему до сих пор не пришли, но старался не отставать. – И ведь так и случилось, как предвидела я…

Она смолкла на какое-то время. Молодой креонидянин успел сообразить, что они миновали северное крыло и вышли к главной лестнице, разделявшей покои главных жен Сарнака: просторное помещение без окон, словно пуговица, собирало апартаменты воедино. Здесь старуха остановилась, развернулась резко:

– Ты тоже пришла сюда ради больших денег? Говори!

Хаско Болл отшатнулся:

– Нет, я здесь по другой причине, – и это была почти правда.

Старуха с сомнением покачала головой и прикрыла глаза. Заговорила через мгновение, иным, заупокойным голосом:

– Твой путь усеял шипами, а в голове блуждает ветер. Ты ступаешь на шипы и ранишь свои ноги, но не понимаешь, что однажды среди шипов окажется острие пики, которая пронзит тебя насквозь.

– Это предсказание? – Хаско улыбнулся: в его жизни вора, действительно, все усеяно шипами, а на острие пики он, кажется, уже наступил, украв из-под носа главного контрабандиста сектора важный груз и продав его двойному агенту. «Не везет, так не везет».

Старуха распахнула глаза, посмотрела строго:

– Вакха Снарк не гадалка! Вакха Снарк видит насквозь, – и она больно ткнула ногтем указательного пальца в грудь креонидянина. – Я вижу вот тут ложь!

Хаско смутился: кажется, он разозлил старуху, нужно было чем-то ее задобрить и отвлечь:

– Я лгу, – признался он, видя, как отражается в беспокойных темных глазах старухи. – Лгу каждый день, чтобы выторговать себе немного муки для лепешки, теплой одежды и место у очага, чтобы не замерзнуть. Моя жизнь – вечный марафон: или она меня сметет, или я устою́ еще один день. И господин Сарнак Ат-Атарнак – мой счастливый билет на сегодня… Я не упущу его!

Он говорил так проникновенно и уверенно не потому, что испугался, а потому что все сказанное было правдой – жизнь редко радовала его спокойными днями, горячей едой и уютным сном. Его жизнь – это вечная погоня за наживой и от полиции. У него не было друзей, потому что он никому не смог бы доверить свою жизнь, как бы мало она ни стоила.

Выдержав пристально-внимательный взгляд старухи, молодой вор отвернулся.

Когда та заговорила через пару мгновений, ее голос звучал тихо и даже немного убаюкивающе, как колыбельная:

– Хорошо. Я просто хочу от тебя понимания: я знаю, что ты не та, за кого себя выдаешь.

Хаско Болл настороженно обернулся:

– И что? Выдашь меня?

Старуха рассмеялась, от стен отразился и рассыпался ее шелестящий шепот, словно мячик полетел по ступенькам:

– Если бы хотела, давно бы так сделала. Этому солдафону Мбао Шарху, что привел тебя ко мне, только одного слова хватило бы, чтобы бросить в темницу. А уже к утру бы твое тело болталось на виселице.

Креонидянин не сразу нашелся, что ответить.