Посланники Нибиру

– Бред… – он потянул за бахрому и едва не оторвал ее.

Владу пришлось снова ударить по его руке:

– Не трогай, еще не высохло.

Подбоченившись, землянин оценивал свою работу:

– По-моему, вполне сносно. Оставишь футболку, в карман брюк под тогой спрячешь передатчик. Маячок я вмонтирую в браслет, вот сюда, – он показал креонидянину «украшение» из проволоки, на которой висели пять медных бляшек, в одной из них и болтался «жучок». Он бросил взгляд на зажатые в кулаке креонидянина лоскуты, нахмурился: – Ты себе «прелести» собираешься добавлять или так пойдешь?

– Меня засекут, – уверенно отозвался Болл, окинув взглядом свой наряд и приготовленное украшение. – И наряд такой…

Влад, собиравший с пола обрезки проволоки, покосился на креонидянина:

– Нормальный наряд бедной нунбийки…

Он сгреб в охапку мусор и сунул его в утилизатор, придирчиво оглядел кают-компанию. Скрестив руки на груди, расслабленно отметил:

– Думаю, никому нет дела до бедных нунбиек… Они мирные, воспитанные в покорности, тихие и нежные. Никому и в голову не взбредет досматривать их всерьез…

Хаско простонал:

– Меня засекут.

Влад похлопал его по плечу:

– Не переживай, я буду рядом. «Жучок» будет транслировать, где ты находишься, и в любой нештатной ситуации я тебя вытащу. Обещаю.

И это «обещаю» прозвучало так тепло, уверенно и по-дружески откровенно, что Хаско Болл невольно поймал себя на мысли, что в предложенном плане что-то точно пойдет не так.

Глава 14. «Надо менять легенду!»

Планета Нунба, федерация свободных планет, приграничный сектор

О том, что надо было отправить креативного землянина к дохлому скварру, Хаско Болл понял сразу, как оказался на площади перед гаремным дворцом Сарнака Ат-Атарнака.

Причина находилась на поверхности, и нет – это касалось не его дешевого одеяния. Как раз наряд с карамельками в качестве украшений, браслет из проволоки смотрелись в толпе нунбиек вполне аутентично. То, что выдавало креонидянина с головой, это цвет его кожи! Ни землянин Влад Чайка, ни сам Хаско Болл, наряжаясь в женское платье, не подумали о том, что нунбийские девушки традиционно имеют смуглую кожу и получают право отбеливать ее специальными мазями только после замужества и рождения первенца. Да и то, никакие средства не отбеливают смуглых от природы нунбиек до сахарно-белого оттенка, которым обладал молодой вор.

Но деваться ему уже было некуда. Где-то он слышал поговорку: не смей останавливаться, п озорься до конца. Именно это он повторял себя снова и снова, мысленно придумывая способы уничтожения мерзкого землянина, втравившего его в неприятности.

«Скварр меня раздери и выплюни», – ругался креонидянин, пробираясь через провонявшую кострами и пережаренным маслом дворцовую площадь, с раздажением понимая, что на него пялятся все – от престарелых матрон, прибывших продать своих дочек замуж, до торговцев шелком и карамелью.

– О, какая красота… – шептались они.

Хаско кивал и натянуто улыбался.

– Надо менять легенду! – сообщил Влад, прорвавшись сквозь помехи в наушник, вмонтированный в серьгу креонидянина. – Прежняя никуда не годится.

«Я тебя убью», – мысленно пообещал Хаско.

Из бедной нунбийской девушки-сироты, он превратился в незаконнорожденную дочь креонидянского промышленника, разорившегося после потери каравана и выплаты налогов.

– Все, вот это точняк легенда, – шептал ему в наушник землянин. – Сейчас, подправлю твое досье в файле местной стражи.

Хаско Болл готов был его придушить, но вынужденно кокетливо улыбался – он подходил к вратам. Его сердце выпрыгивало из груди подобно зараженной фурии, дыхание сбивалось, а крохотные бисеринки пота собиралась по линии роста волос, выдавая его волнение. Дотронувшись до ключицы будто бы в порыве стыдливости, он пропел в закрепленный микрофон.

– Ничего не выйдет, я отказываюсь.

Местные обитатели выбегали из шатров, чтобы пялиться на него, тыкали пальцами и округляли в крайнем удивлении рты. Иногда из них вываливалось недоеденное кушанье и падало под ноги ошалевшего от страха креонидянина. Тогда он приподнимал край тоги – так, чтобы форменные брюки оставались незаметны – и перешагивал через мусор. И непрестанно клянялся подобно заводной кукле.

– Иди к воротам и проходи внутрь, – скомандовал Влад. – Не отсвечивай там…

Молодой креонидянин затаил дыхание, с опаской посмотрел на стражников – те уже с любопытством изучали его. Нужно было принимать решение – или, подобрав подол неудобной тоги, уносить ноги и возвращаться на катер, а следом за ним – на Калипсо, в распоряжение Сурфа, или рискнуть. Сурф за похищенные компромат на посла Креониды точно с него шкуру спустит и сошьет из нее праздничную тогу, а тут… Креонидянин прищурился… «Может, что и выгорит».

Вздохнув, он шагнул к воротам, пробормотав сквозь зубы:

– Скварр тебя раздери… тебя и всю твою думалку. Меня поймают и изжарят на сковороде… – он продолжал улыбаться любопытным нунбийкам и их родственникам. – Но знай, я не из тех, кто будет молчать под пытками, я расскажу, кто меня подослал и где тебя найти.

Влад тихо хохотнул: