Пони

Тут я не удержался и ахнул, отчего все призраки, почуяв мое присутствие, разом повернулись ко мне. Все они были покрыты ранами, от которых погибли. Я видел колотые раны, резаные раны, огнестрельные раны – рваные, гниющие, обгорелые. Видел торчащие наружу кости, залитые кровью конечности. И вдруг привидения двинулись в мою сторону. С какой целью – не знаю. И теперь я ничего с собой не мог поделать – я завопил.

– В чем дело? – Маршал Фармер стал разворачиваться в седле, чтобы посмотреть, что со мной.

Но он даже не успел ничего увидеть. То ли Пони сам чего-то испугался, то ли почувствовал мой ужас, не знаю, но он в два приема опередил невзрачную кобылу маршала, и мы понеслись вперед на полной скорости, как предыдущим вечером. Помчались туда, где не было призраков.

Глава четвертая

Любое тело, будучи подвергнуто действию света,

сохраняет в темноте некоторый отпечаток этого света.

Нисефор Ньепс. Ежегодник научных открытий за 1859 год

1

Почти каждый вечер весной и летом, а иногда и осенью мы с Па выходили после ужина на крыльцо и сидели там около часа, глядя на небо, обдуваемые прохладным ветром из прерии. Па читал мне, обычно что-то из его научных журналов. Какой бы сложной ни была статья, он всегда мог объяснить ее смысл. Еще он читал разные истории, которые нравились мне: о рыцарях короля Артура, о мушкетерах, о флибустьерах, о моряках. О летающих коврах. О центаврах.

Бывали вечера, когда он откладывал книгу и показывал мне фигуры, которые складывались среди миллионов звезд, заполняющих небо. О, как вдохновляли меня истории, связанные с каждым созвездием! Негромкий музыкальный голос Па уносил меня через пустыни и океаны. Иногда он употреблял слова, которые казались мне придуманными. Например, «бурливый». Он мог сказать: «Кассиопея была такой бурливой царицей, каких свет не видывал». Что значит «вздорная».

«Соух» – это имя мягкого, тихого бриза над морем.

«Амарантовый» – так Па называл цвет травы ранней весной.

Только гораздо позднее я узнал, что эти слова не принадлежат к английскому языку Америки. Па привез их с собой из-за океана.

Выбравшись из Топей и дожидаясь, когда маршал Фармер нагонит меня, я слышал в голове голос Па: «Ох и распеканция тебе светит, Сайлас».

И он не ошибался.

2

Сказать, что маршал Фармер был в ярости, когда он подъехал ко мне, – значит ничего не сказать. Старик, весь красный, кипел от злости, так что едва мог говорить.

– Я увидел медведя. – Это была единственная ложь, которую я смог придумать в свое оправдание. – Извините меня.

Маршал Фармер тяжело дышал, как будто не кобыла, а он сам только что скакал через болото.

– Медведя… – наконец прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Ты видел медведя и даже не предупредил меня? Бог мой! В следующий раз, как увидишь зверя, кричи во всю глотку, понял?

Я кивнул:

– Простите, маршал Фармер.

– Что это был за медведь? Черный? Гризли?

Я все еще подрагивал от увиденного в Топях и хотел только одного: чтобы мы уехали оттуда как можно быстрее.

– Не знаю. Он был как тень…

– Тень? – Маршал Фармер надул щеки и испустил долгий выдох, словно задувал свечу. – С какого перепугу я вообще согласился взять тебя с собой? – спросил он скорее себя, чем меня.

Я решил, что в любом случае будет лучше не отвечать.

– Вот что я тебе скажу, малец: тебе сильно повезло, что ты умчался не слишком далеко, – продолжил он, тыча мне в лицо согнутым пальцем, – потому что тогда, уж поверь моему слову, я бы не стал тебя искать! Да пусть тебя волки съедят, мне-то какое дело! Слушай меня внимательно, малец: если ты еще хотя бы раз…

– Я больше не буду! Такого больше не повторится. Обещаю!

Маршал Фармер еще хмурился, сердито дергая себя за бороду и злобно щеря зубы, но постепенно стал успокаиваться. Когда его гнев окончательно рассеялся, он вытер ладонями лицо.

– Что ж… – произнес он и огляделся. – А тут неплохое место для стоянки, как думаешь?

– Нет, пожалуйста! Давайте отъедем подальше! – Я все еще не мог справиться с дрожью.

Он выпучил глаза – очевидно, поверить не мог, что у меня хватило духу спорить с ним.

– Прошу вас. Проедем хотя бы еще чуть-чуть подальше от Топей, – умолял я старика.

– С чего ты взял, что мы уже выехали из этих чертовых Топей?

«Потому что тут нет призраков», – мысленно ответил я.

– Потому что тут земля не такая сырая, – сказал я вслух.

– Вот именно! Земля тут сухая! – Он погрозил мне кулаком, а затем засучил рукава. – И поэтому мы разобьем лагерь здесь. Давай-ка слезай с коня и разводи костер! Вот-вот стемнеет. Мы ехали двенадцать часов без остановки, и лошадям нужен отдых.

Маршал Фармер спешился. Уперев одну руку в бедро, он стал растягивать занемевшие мышцы. Мне бросилось в глаза, что, как бы он ни старался выпрямиться, его спина оставалась согнутой. Когда он заметил, что я наблюдаю за ним, то взревел:

– Кому я сказал – слезай с лошади! Иди поищи дров! Бегом, пока еще не совсем стемнело!