Помутнение

Вместе с тем очень трудно понять, что именно можно относить к ошибкам, а что – к красным флагам. Что нужно прощать и сколько раз. Нормально ли чувствовать себя так, как будто каждое слово, каждое действие размывает твою уверенность в том, что ты делаешь и зачем, как будто сам факт следования тем или иным путем разбивает камни, из которых этот путь складывается, и с каждым шагом все больше вероятность, что ты наступишь в неясное болото и сквозь него провалишься в пустоту.

Я уже почти сплю, когда приходит голосовое сообщение от Дениса. Я слушаю его, чтобы закрыть тему, и отвлекаюсь после каждого предложения. Мне кажется, что во мне насмерть борются две мысли: что я неизвестно зачем издеваюсь над собой – и что я наконец оправдана.

Саша, ты прости, что я вообще вот это все. Я не хочу бередить раны. Но ты вот сказала, что никто не виноват, потому что никто не знал. То есть да, смотри, никто не знал… про вашу конкретную ситуацию. То есть… что ты страдаешь. Но мы знали, что он за человек. Что он мог делать иногда, понимаешь. Мы же были в одних и тех же компаниях, и там были девушки. И все слышали, ну, понимаешь. Шуточки. И видели всякое. И никто ничего не говорил. Разве что в шутку тоже, знаешь, типа, приятель, полегче на поворотах… И тебе это не нравится, вот что самое противное. И ты видишь, что другим не нравится. Но вы смеетесь. Иначе, ну ты сама понимаешь, будет не по-мужски. Сраные мачо мы были, вот что. И главное, что потом, когда у тебя отношения валятся к чертям, когда кто-нибудь плачет и говорит тебе, что ты мудак, а ты искренне, понимаешь, Саш, искренне такой: о чем она вообще? С чего вдруг я мудак? А вот с того, блин, с того самого. И никто тебе об этом не говорил никогда. И сам ты никому не говорил. Только агрился, блин. На маму, на баб в интернете.

И я был мудак тоже. Тупой ревнивый мудак. Я бы мог тебе что-то сказать, но ты бы подумала, что я просто не могу принять наш разрыв. Я же еще год как минимум ждал, что вы разбежитесь. Я сейчас, когда тебя увидел, чуть не умер, а сколько лет уже прошло.

Я думаю о том, стоит ли переслать это сообщение Марине, но она никогда не поддерживала разговоры о Саше, считая в первой фазе этой истории, что личная жизнь должна быть личной, а во второй – что прошлое должно быть прошлым. Нескольких ранних попыток мне хватило, и я решаю ничего не делать и ничего не отвечать.

Наверное, я слишком эмоциональна, наверное, оно того не стоит, но я так и знала: стоило мне одной ногой ступить в эту чертову квартиру, как я тут же вернулась в эту чертову историю, в этот идиотский карнавал призраков. Никакое количество уборки и самообмана не может все это исправить или стереть из моей памяти.

Я так устала пытаться заснуть, что включаю свет (на часах три с хвостиком), сажусь и беру телефон. Социологические изыскания так социологические изыскания.

Через полчаса, проверив кое-что, что я уже успела подзабыть, я выясняю: