Поминальник усопших

Тут как раз пристал к компании и будущий жених мой…(…Пережито всё тысячу–тысяч раз…В прошлом всё… А саднит…)…Мишель в те годы успешно оканчивал Медико–хирургическую…(Питерский — он в Ларинской гимназии учился!)…Где–то — классе в пятом — перевели отца его, лесного инженера, в Череповец… Уехал и Мишель. И вернулся потом в академию… Так случилось, часть занятий в адъюнктуре проводил он под руководством Александра Львовича Розенберга…Дядьки моего… А там — мы! Там дядькины дочери — кузины наши!…Взвод братиков моих!…Фред… Этот — затевала! Лидер, хоть и самый младший — совсем мальчишечка ещё. На девятнадцать лет младше был Юрия!… А затеял поездки в Финляндию, к Репиным в Куоккала… И на острова, на этюды…Ну… и сошлись… Не знаю, не помню как со мною, но с мальчиками моими — особенно с «татарчонком», — так папа Александра звал, — Мишель подружился сразу. Быть может, поспособствовала этому близость его ещё с одним молодым человеком — новым земляком его и однокашником по паре лет Череповецкой гимназии, где он стал учиться. Тоже Сашей. Кутеповым. С «Сашенькой», как мы его сразу назвали — расчудесным череповецким юношей! Черепаном… «Ушкуйники мы!» — хвалился…Потом узнала — ушкуйники — разбойники это тамошние, ходившие на «промысел» в ушкуях — в лодках–расшивах таких местных… Там отцы у обоих, в одночасье, коллегами были по лесному ведомству… Инженерствовали. И когда этот симпатичнейший провинциал–ушкуйник, однажды, прикатил к Мише на Рождество — впервые в жизни в столице оказался — они явились оба. И Саша не только вошел тотчас в нашу компанию, но как бы подтолкнул друг к другу наши отношения с Мишелем… Когда же — всей компанией — узнали, что сам знаменитый Елпидифор Васильевич Барсов, — величайший собиратель и исследователь русской северной старины, организатор и секретарь Общества «Древностей российских», — что он ближний родич нашего нового друга–черепана, вовсе ополоумели. И в ближние каникулы всем кагалом поехали знакомиться с ним в Москву, на Шаболовку, в дом, подаренный учёному другом его и почитателем Николаем Ивановичем Пастуховым…

… Бог мой…Было ли всё это?!

…И…Вам–то, Вам зачем я такое рассказываю?…

…В том же доме, — где Юрина гимназия, — располагалось (до 1909 года, кажется, Географическое общество Российской Академии Наук. Мы туда вместе ходили на лекции именитых — и любимых даже — учёных–путешественников. Мы–то с Леэной–кузиной потому, конечно, что мальчишки наши туда рвались. И ещё потому, что мои Шиппера все были моряками. Путешествовали. А дедушки моего младший брат Symen, служивший на Батавском флоте, так он тоже, — в средине прошлого века, — оказался в Японии и даже там погиб… Фреди, правда, — он архитектурным рисунком увлекался. Он же на архитектора учился! Постоянно ходил с мольбертом…В Питере ему, — даже избалованному удивительной красотой его города — ревельцу, — было что смотреть и зарисовывывать. Со своими учениками вместе — он подрабатывал преподаванием рисования. Ну, а Юра с Павликом и Александр — те занимались в обществе всерьёз (Семья Павлика — евагелисты–лютеране — прочила его в пасторы, хотя были среди его предков всякие…Генерал даже…известный). И мечтали о морских исследованиях! О полярных экспедициях…Как многие мальчишки тогда…Отец Александра, Василий Иванович, увлечения мальчиков одобрял и поддерживал. Подпитывал даже: приглашал заниматься в святая святых, в своей домашней библиотеке — надо сказать — обширной для простого горного инженера. Он — из морских артиллеристов. Работал когда–то на Урале. А в Петербурге служил на Обуховском заводе приёмщиком орудий, кажется (или я читала?)…Преподавал в военном училище. — был генералом… Я знакома с ним мало. А вот с мамою «татарчонка», Ольгой Ильиничной, и сестричкой Любочкою, младшей! О! Обе были чудо как милы! Мы все вечера в столовой и в библиотечной, — тесненьких, — у них проводили. У Розенбергов было не так. …Неудобно. Хотя с дочерьми их мы росли и дружили…Родня всё же…И квартирища — дворец! В прятки когда играли — искали часами друг друга!… Но народ там собирался всё медицинский, профессорский, серьёзный…Обстоятельный народ: разговоры разговаривали вовсе про не понятное…Не уютный для нашей братии дом.