Полтава

Драгуны продвигались ровными рядами, а казаки, посланные для почёта черниговским полковником Полуботком, тоже будто бы в одинаковых жупанах, но в разных шапках — и высоких, и низких, в разных сапогах — и красных, и чёрных, и даже в зелёных, — ехали свободными кучками, весело перебрасывались с драгунами шутками, большей частью о молодицах да девчатах, первые ржали, припадая усатыми лицами к густым конским гривам. Меншиков нагляделся на казаков. Почитай, во всей войне, начиная от тяжёлой для воспоминаний Нарвы, — везде рядом с царскими полками стояли казаки. Что и говорить, если бы их обучить на европейский лад — получилось бы чудное войско. Ведь и стрелецкие полки не сравнить с новыми. Нерегулярным войском не победить европейские армии. Это убеждение царя. Им проникся и князь. Был намёк гетману, при царе. Гетман жалостливо улыбнулся, поднимая голову от шахмат, в которые он хорошо играет, на своих полковников. У царя один ответ: «Не торопи, Данилыч!» Таки правда, хампа-рампа...

В Мене, небольшом местечке недалеко от Десны, Меншикову встретился краснорожий полковник Анненков, командир полка, приданного Мазепе. Полковник доложил, что послан гетманом с пакетом к князю. На словах ему велено просить извинения за Войнаровского.

Александр Данилович, не вылезая из кареты, разорвал пакет. Гетман почтительно заступался за молодого шалопая. Конечно, если бы это не гетманов племянник, так можно было бы содрать мешок денег. Меншиков бросил пакет адъютанту. Полковнику сказал:

   — Я к гетману... Застану?

Анненков не понял:

   — Гетман прискакал с казаками в Батурин в хорошем здравии.

   — Прискакал? — приподнялся на подушках Меншиков, одновременно жалея, что не будет рекомендаций относительно нового гетмана. — Гм-гм... Быстрей возвращайся. Пусть встречает в Батурине. Погощу...

Анненков приложил пальцы к треуголке. За ним — многочисленный конвой.

Меншиков подкузьмил:

   — Полк, братец, за собою водишь?

   — Гетман посоветовал! — пуще покраснел полковник. — Шведы...

   — Где они? У меня конвой поменьше.

Сам князь не торопился — пусть готовится старик. В Макошине, над Десной, выставив усиленные караулы — действительно недалеко шведы! — он засел в корчме за широкий дубовый стол, густо изрезанный ножами проезжих. Из маленьких окошек, засиженных мухами, падал скуповатый свет. Наполненная военными людьми, корчма казалась сказочным вертепом. Князь, большой любитель игры в шахматы, приказал подать из кареты эту заморскую забаву, но вдруг вопросительно поднял палец перед длинным носом:

   — Как нынче урожай? Хорош?

Полногрудая черкасская корчмарка, привыкшая к разным мужским шуткам, густо всё же покраснела под насмешливым взглядом, перед блеском одежды и пышным париком, не зная, зачем такому богатому человеку ведать про урожай на здешних нивах. Князь ущипнул её за тугой бок под красной корсеткой — она вскрикнула, еле удержалась, чтобы не ударить по бесстыжей руке, да передумала в последнее мгновение, встретив властный взгляд обжигающих её глаз.

   — Хороший. Пудов по пятьдесят с десятины.

   — А ты в шахматы играешь?

Офицеры захохотали. Корчмарка поняла, что произвела на князя приятное впечатление. Заворковала по-голубиному. Князь же поднял руку — наверное, чтобы удалить всех из корчмы, — да во дворе как раз остановилась ещё одна карета — в упряжке белые лошади.

   — Князь Голицын! — достаточно было глянуть в окошко адъютанту.

Князя Димитрия Михайловича Голицына царь поставил киевским воеводою, а теперь, снисходя к просьбам гетмана, ему дано много царского войска, и он должен следить, чтобы среди малорусского народа не получилось шатости.

Меншиков знал, что княжеский род Голицыных известен на Руси, у царя — в почёте. Особенно после того стал он кичиться, когда брату князя, Михайлу Михайловичу, удалось под селом Добрым побить шведа... У братьев дружба между собой. Чувствуя в киевском воеводе интерес к казацкой булаве, Меншиков заговорил с ним сдержанно, однако они вдвоём славно выпили, наслушались в корчме жалостливых казацких песен. Хозяйка там уже ни с кого не требовала денег — ей заплатили князья.

Корчмарку Александр Данилович взял с собой в дом макошинского казацкого атамана, отпустил только утром. Молодым офицерам потом сказал, что она понимает толк в шахматах. Офицеры хохотали.

Наутро князья вдвоём направились к Мазепе. О супротивнике упоминаний не было. Шведов удерживали царские войска, гетманские казаки, леса, болота. Кто знает, как далеко намерены шведы проникнуть в гетманщину? Пробовали взять Стародуб, ан нет... Князья знали, что в армию собирается приехать царь.

Сразу за Десной, на краю хутора из трёх хат, карету неожиданно остановили. Меншиков дремал на мягких подушках. Парик, свалившись с головы, лежал рядом, словно жирный казацкий баран. В щели проникал ветер, охлаждая белый голый лоб.

   — Что там? — сердито выставил князь на ветер длинный нос.

Адъютант же подтолкнул к карете человека в казацкой одежде. Тот шепнул несколько слов — и князь забыл про сон:

   — На кол хочешь?

Человек, дрожа, твердил одно:

   — Слово и дело! Детьми клянусь!