Полтава

Драгуны отвели человека в ближайшую к дороге хату. Меншиков закрылся с ним вдвоём. Разговор был тихим, но человек вышел с красным и распухшим лицом. Хозяйка подворья, дрожавшая с детьми возле криницы с высоким журавлём, подала ему кусок мокрого небелёного полотна.

Меншиков был уверен, что после его удара самый упрямый преступник скажет правду, а человек повторил ему всё слово в слово.

Голицын вылез из кареты. Александр Данилович отогнал всех, прошептал Голицыну:

   — Мазепа вроде у шведов...

   — Да? — нервно хохотнул Голицын, меняясь в лице. — Едем в Батурин.

Принёсшему новость связали руки и ноги, бросили в карету под княжеские ботфорты.

Драгуны и казаки хмурились.

Приближалась гроза. На западе клубились красные облака, тяжёлые, будто кованные из железа. Ветер подхватывал колючий песок и бросал его в глаза...

Батурин, расположенный на левом берегу Сейма, на высокой горе, в золоте деревьев, выглядел сказочно красивым. Даже стволы пушек на его зелёных ещё валах казались сверкающими игрушками. Сердюцкий полковник в красных широких шароварах и в красном жупане презрительно сплёвывал вниз, глядя в пространство.

Голицын назвал фамилию полковника — Чечель.

   — Хотелось бы мне с ним поговорить! — тоже сплюнул себе под ноги Меншиков.

В предместье, в лачугах, стоял с полком Анненков — и его не пускали в фортечные ворота, хотя с неба начал сыпаться осенний дождь. Анненков почернел лицом от плохих предчувствий. Где теперь Мазепа? Вроде бы торопился к царю...

Взяв Анненкова, князья бросились вслед за гетманом, да на битом шляху какой-то человек сообщил им, что тот с казаками уже за Десной.

Анненков, услышав это, сгорбился.

А князья, возвращаясь назад, внимательно присматривались к встречным черкасам...

В Макошине Меншиков понял, что о предательстве говорят уже открыто — на улицах, на ярмарках. Он приказал подвести свои полки ближе к Десне, а офицерам — следить за казаками да за всеми черкасскими обывателями и нескольких человек отослать в Чернигов для разведки, что же делает там Полуботок. С Голицыным так и не договорились — писать царю, нет ли. Голицын торопился к своим полкам.

Когда солнце поднялось высоко, Меншиков заслышал в подворье шум. Он затолкал за вышитый пояс пистоль, чувствуя приятное возбуждение.

«Удержим черкасов от предательства — может, стану гетманом?»

Стриженные под горшок люди, узрев князя, с криком пали на колени, одновременно подталкивая вперёд седого человека. На миске, обрамленной вышитым полотенцем, затанцевала белая паляница да рыжий комочек соли в деревянной сольничке.

— Заступись, княже, перед царём! — выставил старик хлеб-соль. — Мы непричетны! Не отойдём от русских братьев! Не отступимся от православной веры! Наши деды за неё терпели, а не отступились!

Меншиков понял, что черкасы вроде бы отрекаются от гетмана. Ещё не доверяя своим ушам, он подошёл к старику, намереваясь всё же демонстративно его обнять, выставил руки, да старик приложился сухими губами к княжеским пальцам. Князь выбросил из головы намерение обниматься, догадываясь, что черкасы ещё на том берегу Десны хотели остановить его ради просьбы о защите.

Во двор вступали новые толпы. Коней оставляли на широком лугу. Приближались, заранее снимая шапки, и князь, слыша просьбы, снова и снова появлялся на крыльце, перегибаясь через широкие тёмные перекладины, крича, что пишет письмо царю.

Однако пришлось-таки спуститься с высокого крыльца.

   — Мы привели сынов! — толкали перед собою двух молодых казаков в синих жупанах седоусые старики. На лицах молодых — испуг.

   — Откуда? — ухватил князь за рукав одного молодца.

Они оба упали на колени. Их заслонили родители.

   — Не своей волей, княже! Спаси!

Толпа поддержала стариков:

   — Принудили! Ты заступись! Службой вину спокутуют!

   — Откуда вы? — начал что-то понимать Меншиков.

   — Из гетманского войска они удрали! — крикнул старик.

   — Встаньте! — приказал князь, просияв лицом. — Сбежали? Хорошо. Расскажите об измене. Чтобы мне подробно написать его царскому величеству!

Меншиков так широко зашагал к крыльцу, что молодые не поспевали за ним.

«Не все черкасы пойдут за Мазепой! — думалось князю. — А коли так... Новый гетман нужен. Пусть и не я, а поживиться можно».

Через полчаса, слушая сбивчивые ответы обманутых, Меншиков узнал, что в Чернигове Полуботок держит сторону царя и ждёт от него, Меншикова, указаний. Теперь можно писать царю, утешить его. И Меншиков, горя́ от нетерпения, посвистывая, смотрел на жёлтые деревья, на синюю воду Десны...

12

Тёмной ночью полк Гната Галагана подняли на ноги.

   — Седлайте коней! — закричали есаулы. — Выступаем!

   — Это дело! — Денис Журбенко толкнул Степана — тот во сне шлёпал мокрыми губами, — выбежал под жиденькую морось.

Огни с трудом раздвигали густую темень.

   — Быстрей! Быстрей! — только и слышалось. — Трясця вашей матери!

Гомон рождался и на соседних хуторах. Пробовали голоса медные трубы.

   — Поход? — спросил уже выбежавший во двор Степан.

   — Поход! Дождались...