Полосатая жизнь Эми Байлер

– Ты хотя бы представляешь, какое влияние ты оказываешь на огромное количество людей, как приятно, когда на почту приходит твой журнал? Сколько раз сильная статья, фото модели с лишним весом в купальнике и бокал вина вдохновляли меня после длинного рабочего дня!

Талия смотрит на меня не без грусти.

– Эми, я так скучала по тебе. Останься еще хотя бы на неделю. Хотя бы до конца недели.

Мимо проезжает такси, но мы не пытаемся его остановить.

– У тебя все нормально? – спрашиваю я.

Талия качает головой и сжимает губы.

– Я люблю журнал, но не знаю, на сколько еще меня хватит.

– В смысле?

– Да нет, ничего. – Я пристально смотрю на нее и не даю сменить тему. Она пожимает плечами. – Просто нужно еще очень много сильных статей опубликовать, прежде чем можно будет уйти с чувством выполненного долга. – Ее беззаботность возвращается снова. – Может, хотя бы еще одну, про мамспрингу, – добавляет она с озорством.

Я закатываю глаза.

– Я останусь еще на несколько дней. Просто пусть все будет по-моему.

– Штаны для йоги и книга?

– Я такая, какая есть.

Талия приобнимает меня.

– И я.

И мы стоим с ней на тротуаре в районе, который знаем с юных лет, как свои пять пальцев, и тем не менее я чувствую, что сейчас мы обе немного потеряны.

– Поехали в Mamoun’s. Фалафель[45] в два ночи все исправит.

И с этим нельзя не согласиться.

На следующее утро мы обе проспали. Талия выползает из дома около девяти, что для нее неимоверно поздно. Она говорит, что подчиненные должны быть благодарны ей за то, что у них «был отпуск длиной почти в целое утро», и я начинаю их жалеть. В свою очередь я иду и покупаю настоящий нью-йоркский рогалик с толстым слоем творога, свежевыжатый апельсиновый сок и гигантский стакан кофе. Возвращаюсь в квартиру Талии, пытаюсь вылечить больное горло и жалею себя. Без детей и работы я не знаю, чем себя занять. Понимаю, что надо ехать домой – оставаться здесь странно и неправильно. Но ехать домой, пока с детьми Джон, – нечестно. Мне нужно будет смириться с тем, что он не хочет вернуть меня, и я смогу это сделать. Но я не знаю, как мне перестать хотеть вернуть нашу старую совместную жизнь.

Звонит телефон. Смотрю на экран – это из офиса «Pure beautiful». Решаю не брать трубку – это либо Талия звонит проверить, чем я занимаюсь, либо Мэтт будет уговаривать сделать что-то для статьи про мамспрингу. У меня нет сил отбиваться ни от той, ни от другого, так что я открываю новый триллер от своего любимого автора и выпадаю из реального мира. Не успел всплыть первый труп, как снова звонит телефон. На этот раз звучит мелодия, которую я установила для Джона, и у меня подскакивает сердце – что-то с детьми!

– Что случилось? – говорю я вместо приветствия. – С детьми все в порядке?

– Тебе тоже доброе утро. Дети в порядке, – слышу я, и только после этого мое сердце снова начинает биться. – Даже лучше, чем в порядке. Как ты, я уверен, знаешь, за Кори волочится один парень, и она пытается решить, то ли пока придержать его, то ли бросить, а я ежедневно узнаю все больше о том, как работает женский ум. А Джо! Он просто лучший человек на свете. Такой классный парень! Ты знала, насколько круто он управляется с БПЛА?

– С чем?

– Проще говоря – с дроном. Я купил по одному себе и ему и установил на его аппарат водонепроницаемую гоупро[46]^∗. Теперь мы чертим метеорологические карты, рассчитываем параметры облачности и обсуждаем, как прикрепить к нему спектрометр, чтобы он мог… В общем, мы с ним сошлись на этой теме и прекрасно проводим время.

– Здорово! – Я сгораю от ревности. Я ничего не знаю про дроны, спектрометры и то, на чем они сошлись. Джо с отцом – прирожденные инженеры. Мне в этом плане за ними не угнаться. Каждый раз, когда я пытаюсь обсуждать с Джо научные темы, все заканчивается тем, что он читает мне лекцию по физике и отсылает заниматься своими делами. – А как тебе Брайан?

– Приятель Кори? Он тупой, как бревно. Я не свожу с него глаз. Как только они вместе садятся на диван, тут же возникаю я с тарелкой крекеров.

– Отлично! Она способна за себя постоять, но в голове у нее все равно еще бардак.

– Да? У него тоже. А как ты? Хорошо ли в Нью-Йорке?

Я корчу гримасу. Что, будем вести светские беседы?

– В Нью-Йорке отлично. А как в Пенсильвании? Вы готовы к моему возвращению?

– В общем-то, я поэтому и звоню.

– Мда? – чую неладное я.

– Время летит так быстро, Эми. Я знаю, у меня нет права просить, но мне нужно больше времени с детьми.

– Нет, – сразу говорю я. – У тебя нет права просить.

– Как я сам и сказал.

– И я с тобой согласна.

– Но я, тем не менее, прошу. Ты была с ними одна все эти три года. А я только начинаю заново с ними знакомиться. Я не могу – то есть я не готов…

– Ты тоже мог быть с ними три года.

Он молчит, и я чувствую себя праведной злыдней.

– Да, ты права, – соглашается он. – Я знаю. Да, это все моя вина, и я должен буду вечно просить у тебя прощения, пресмыкаться перед тобой, подвергать себя самобичеванию и все такое. Я уже все это делал и впредь буду продолжать извиняться. Я совершил ошибку и очень сожалею. Но я уже не могу ничего изменить.