Полное собрание сочинений. Том 6.

Съ друзьями и родными въ Россiи онъ почти три года прервалъ всякое сношенiе и родные знали про него отъ другихъ. Начатыя его тетради «исторiи кавказской войны» и «о значенiи нравовъ» лежали нетронутыми въ чемодан. Онъ по совту дяди Ерошки «бросилъ, простилъ всмъ». Книгъ онъ тоже не читалъ.

Послднее его письмо вскор посл бгства Кирки было къ пріятелю. Вотъ что онъ писалъ тогда изъ похода. —

«Ты знаешь мою привычку соблюдать въ душевныхъ длахъ обычаи немцкихъ хозяекъ: одинъ разъ посл долгаго время все поврить, перемывать, перестанавливать. Нынче цлый день я занимался такимъ мытьемъ и повркой. И было отчего. Со времени моего послдняго письма случилось со мной самое важное происшествіе въ жизни — я былъ счастливъ и продолжаю быть счастливъ. Но я растерялся въ первое время и только теперь въ поход, одинъ т. е. безъ нея, я въ первый разъ оглянулся на себя, вспомнилъ про свое существованіе и подумалъ о немъ. Ты ошибся, полагая, что я отрекусь отъ письма, которое писалъ теб, что мн стыдно станетъ. Прошло три мсяца и, вспоминая это письмо, мн кажется только, что напрасно я вовсе писалъ теб объ этомъ, — всего я высказать не могъ и сказалъ пошло, мало, бдно въ сравненіи съ тмъ, что есть. — Теперь не буду теб писать ничего про «то» и какъ все случилось, скажу только, что я счастливъ, спокоенъ и чувствую себя сильнымъ, какъ никогда не былъ въ жизни. Жизнь моя теперь ясна для меня, я ужъ не одинъ и знаю свое мсто и знаю свою цль. — Жена моя — Марьяна, домъ мой — Новомлинская станица, цль моя — я счастливъ, вотъ моя цль. Кто счастливъ, тотъ правъ! — Какихъ же еще цлей, желаній, какой еще правды, когда чувствуешь себя на своемъ мст во всемъ Божьемъ мір, когда ничего больше не хочешь? — И я ничего не хочу, исключая того, чтобы не измнилось мое положеніе, хочу только отрзать себ вс пути отступленія изъ своего положенія, исключить все ненужное изъ моего свтлаго круга. —

Впрочемъ объяснить этаго нельзя, да и незачмъ.

Скажу теб существенное и цль этаго письма, которая есть просьба. Мужъ Марьяны пропалъ безъ всти, она полюбила меня (слова «полюбила меня» были замараны и было поправлено): она отдалась мн. И это неврно. Она не полюбила меня — избави Богъ отъ этаго мерзкаго изуродованнаго чувства; я мущина, она женщина, я подл нея жилъ, я желалъ ее, она отдалась мн. И не она отдалась мн, а она приняла меня въ свой простой, сильный міръ природы, котораго она составляетъ такую же живую и прекрасную часть, какъ облако, и трава, и дерево.

И я ожилъ и сталъ человкомъ только съ тхъ поръ, какъ вступилъ въ этотъ міръ, который всегда былъ передо мной, но который въ нашемъ быту, какъ заколдованный кругъ, закрытъ для насъ.

Знаю и вижу твое презрнье; но жалю и презираю твое презрнье. «Человкъ тмъ человкъ, что онъ любитъ не какъ дерево, а свободно, разнообразно, съ участiемъ всей безчисленности своихъ различныхъ стремленiй»... и т. д. и т. д.

Знаю, знаю; но знаю дальше. Любовь, про которую ты говоришь, есть любовь человка, но человка на низкой степени развитiя, далекаго отъ простоты и правды. Въ этой выдуманной любви вы знаете, что вы любите, зачмъ вы любите, но притворяетесь, что не знаете, и все мнимое разнообразное и духовное въ этой любви подводится къ однообразнйшему однообразiю — къ лжи. Романы, поэмы, наши разговоры, въ которыхъ мы притворяемся, что одна духовная сторона любви близка намъ, не все ли скучнйшее одно и то же? Я тебя люблю, ты меня любишь, наши души соединятся. Я тебя люблю... А что такое души? что такое «люблю»? никто не знаетъ и боится знать.

Посмотри на каждое растенiе, на каждое животное: не видно ли величайшее разнообразiе въ исполненiи этаго вчнаго таинственнаго закона? И разв таинственность и прелесть разоблачилась съ той поры, какъ я понялъ законъ растенiя? тмъ боле, законъ, которому я подлежу? И разв во мн лежитъ боязнь правды, а не потребность ея? Во всхъ отрасляхъ развитiя человчества тотъ же законъ: сознательное подчиненiе простйшiмъ законамъ природы, которые при первоначальномъ развитiи кажутся не человческими.

Я подалъ въ отставку, но сначала любезное начальство меня задержало, а теперь война. Ради Бога, устрой въ Петербург, чтобы ее не задержали (следовали наставленiя, кого просить и какъ).

Сейчасъ перечелъ твое письмо, твои совты и сожалнья моихъ друзей. Каковы же теперь будутъ совты и сожалнья? Я выхожу въ отставку, женюсь на казачк, жен бглаго казака, и поселяюсь въ станиц, безъ цли, безъ дла. — Пропалъ человкъ, а могъ бы быть членомъ Аглицкаго клуба и Сенаторомъ, какъ папенька. —

Отчего я не нахожу, что Сенаторъ и членъ Аглицкаго Клуба и Николай Г. пропалъ и что онъ безполезный человкъ? Сенатору хорошо въ Сенат и въ собор и члену весело въ столовой, и не знаю тамъ гд, и Н. Г. прiятно въ гостиной, — только и нужно; значитъ, онъ не безполезенъ, коли ему хорошо. Значитъ, растетъ дерево и исполняетъ свое назначенiе, коли листья на немъ зеленые.