Полное собрание сочинений. Том 6.

— Давайте псни играть, ребята, сказалъ онъ и сильнымъ груднымъ теноромъ затянулъ старинную, выученную имъ отъ Ерошки псню. Псня говорила про стариннаго джигита казака, который ушелъ въ дальнія горы и тужитъ по своей родин и по своей душеньк, которая за другого вышла замужъ. — Онъ прошелъ нсколько разъ мимо Марьянкинаго дома и въ темнот слышалъ ея голосъ, говорившій съ матерью. Нсколько молодыхъ казаковъ присоединились къ пвцамъ и, взявшись за руки, долго въ лунномъ свт ходили по станиц. — Заря совсмъ потухла. Полная луна свтло и высоко вошла на небо. Зажглись частыя звзды. Кое-гд уже видны были только огни въ окнахъ. На всхъ дворахъ курились кизяки и около нихъ, спасаясь отъ комаровъ, пыхтла и поворачивалась блющая скотина. Кое гд въ избушкахъ слышалось заунывное пьяное пнье загулявшихъ казаковъ. Съ Терека несло свжестью и сильнымъ крпкимъ лснымъ запахомъ. Стройныя раины садовъ и камышевыя крыши хатъ поднимались въ ясное небо и ихъ черныя тни отчетливо ложились на сухой дорог. Вдалек чернли сады и лсъ. Иногда псня казаковъ замолкала и слышался звонъ лягушекъ съ воды и слабые ночные звуки укладывающагося народа и шаги казаковъ въ тихой станиц. Потомъ снова заливались молодые веселые голоса и изо всхъ счастливо, бойко, дрожа звенлъ сильный голосъ разгулявшагося Кирки. —

Глава 2. Сиднка.

Въ слдующее воскресенье дядя Ерошка сдержалъ свое слово. Онъ надлъ новый бешметъ и утромъ, еще не пьяный, пошелъ къ старику Илясу сватать Марьяну за своего сосда и роднаго Кирку. Старики услись за столъ, баба принесла имъ вина и вышла подслушивать за дверью. Поговорили о временахъ, которыя будто и по урожаю и по нравственности людей все становились хуже и хуже. Дядя Ерошка, помолчавъ немного, всталъ и поклонился.

— Я къ теб по длу пришелъ, ддука Илясъ, сказалъ онъ, у тебя товаръ, у насъ купецъ — и онъ съ медлительной важностью въ движеніяхъ и рчи передалъ просьбу казака. Вообще Ерошка теперь былъ совсмъ другимъ человкомъ, чмъ въ праздникъ вечеромъ. Онъ былъ важно краснорчивъ и торжествененъ. — Онъ двигался медленно, говорилъ мрно и складно и большей частью божественно. Старуха, не смя принять участія въ бесд стариковъ, только неодобрительно вздыхала за дверью на слова дяди Ерошки. Однако старикъ Илясъ, не перебивая, выслушалъ рчь дяди Ерошки, тоже всталъ, отблагодарилъ за честь и отвтилъ, что онъ за богатствомъ не гонится, что дочь его двка взрослая и сама можетъ судить. Коли ей любъ женихъ, то можетъ идти замужъ и за Кирку. Но онъ прибавилъ, что время терпитъ и что хотя онъ ничего не знаетъ за молодымъ казакомъ, онъ не отдастъ дочь прежде, чмъ Кирка будетъ строевымъ казакомъ, т. е. соберетъ себ коня, сдло и все оружiе. А пока онъ хотлъ, чтобъ дло было въ тайн.

— Легко ли, нищего сватать пришелъ, черная немочь! Николи не соберется, такой же голякъ, какъ и сватъ, проворчала старуха, не выдержавъ, когда старикъ проходилъ сни. — Вишь старый песъ!

— Спасибо, мамука, за ласку, сказалъ старикъ и съ этимъ отвтомъ онъ вышелъ отъ эсаула.

* № 11. МАРЬЯНА.

Глава 1. [64]

1.

Въ 1850 году 28 февраля была выдана подорожная по собственной надобности отъ Москвы до Ставропольской Губернiи, города Кизляра, канцелярскому служителю Т-аго депутатскаго собранiя, коллежскому Регистратору Дмитрiю Андрееву Олнину; и въ конц Марта мсяца, этотъ самый Д. А. Олнинъ выезжалъ изъ Москвы изъ гостинницы Шевалье ночью на перекладныхъ саняхъ съ своимъ дворовымъ человкомъ Ванюшей.

— Славный малый этотъ Олнинъ, сказалъ одинъ изъ провожавшихъ его друзей, выходя на крыльцо, когда сани уже отъхали отъ него. — Только что за нелпость хать юнкеромъ на Кавказъ. Онъ право пропадетъ тамъ. Елизаръ! подавай! крикнулъ онъ кучеру.

— Да, славный малый! лниво сказалъ другой прiятель, вышедшiй вмст.

— Но какъ онъ еще молодъ! Я бы полтинника не взялъ теперь хать на Кавказъ, да еще на перекладной, сказалъ первой, садясь въ карету и захлопывая дверцу. Прощай. Будешь завтра обдать въ клуб?

— Буду.

И оба разъхались.

А ямская тройка, въ которой сидлъ Олнинъ, взвизгивая кое-гд подрзами о камни мостовой, двигалась между тмъ по какимъ-то невиданнымъ, пустыннымъ улицамъ, съ красными домами и церквами. Олнину казалось, что только узжающiе здятъ по этимъ улицамъ.

2. Оленинъ.

Кто изъ насъ не былъ молодъ, кто не любилъ друзей, кто не любилъ себя и не ждалъ отъ себя того, чего не дождался? Кто въ ту пору молодости не бросалъ вдругъ неудавшейся жизни, не стиралъ вс старыя ошибки, не выплакивалъ ихъ слезами раскаянія, любви и, свжій, сильный и чистый, какъ голубь, не бросался въ новую жизнь, вотъ вотъ ожидая найти удовлетвореніе всего того, что кипло въ душ? Олнинъ былъ въ этой блаженной пор молодости. Хотя уже не разъ онъ говорилъ себ, что нашелъ теперь несомннно ту дорожку, которая ведетъ къ счастью, и, далеко не дойдя до цли, расходился въ сторону, заблуждался и останавливался. Онъ и теперь твердо былъ увренъ, что нашелъ настоящую дорогу и уже никогда не ошибется. И эта дорожка была военная служба на Кавказ, которую онъ начиналъ 25-ти лтнимъ юнкеромъ.