Полное собрание сочинений. Том 3

Что касаемо первого вопроса, то открытыми становятся те образы, которые обладают относительно наибольшим приоритетом (об этом нетрудно догадаться, исходя из самого простого наблюдения). Или, если говорить простым языком, открытыми становятся те мысли (а точнее – части мыслительных цепочек), которые человеку важны более всего. И чем проблема (да и вообще любая мысль, хотя с проблемами и нагляднее) весомее, тем она виднее. Сравните решение таких задач, как ходьба и какая-нибудь жутко важная математическая задача. Первое, как правило, вообще не заметно и становится видимым только тогда, когда просто идти не получается (препятствия вроде ям и луж); второе видно если и не полностью, то во многом, вплоть до отдельных ассоциативных связей (ведь обычно понятно, откуда какая мысль берётся, т.е. логика поиска решения человеку ясна). Но, как видите, на работу сознания это никак не влияет.

Отсюда следует несколько выводов: если параллельные образы обладают достаточным приоритетом, они оба будут открытыми, даже если они антиномны (вспомните тот же пример с выбором). Второй вывод: не существует определенного количества мыслительных операций между двумя образами (некая цикличность), которые становятся открытыми. Ведь действительно, достаточным приоритетом могут обладать и образы, связанные одной мыслительной операцией («белый стол» → «белый») и десятками или, может быть, даже сотнями мыслительных операций (к примеру, воспоминание). Третий вывод, проистекающий из прошлого: образы становятся открытыми через разные промежутки времени. К примеру, если я устал, или если я засыпаю, в голове у меня будет «каша»: отрывистые, неясные образы, полностью открытый образ здесь может появляться раз в несколько секунд. Но может быть такая ситуация (быстрая речь), когда образы будут открытыми несколько раз в секунду. Хотя, как видим, варьирование не такое уж и большое, обычно, я думаю, в пределах 0,1 … 5 Гц (или близко к тому).

Ввиду условности разделения на скрытое и открытое мышление, возникает такое явление, как, грубо говоря, «полуоткрытость» образа (тот самый кузнечик, у которого в прыжке показалась только голова). Т.е., наличие образа чувствуется, он, в общем, видится, но не полностью, причем так, что его можно как раскрыть до открытого образа, так и не раскрывать. Типичный пример здесь – всё те же образы, которые проносятся у нас, когда мы что-либо вспоминаем: некоторые затем мы можем открыть, некоторые же нет. Или если, например, параллельно слуховым образам идут зрительные. Затем мы можем открыть эти образы, а можем и не открыть, в зависимости от того, насколько они открылись ранее (т.е. какой у них приоритет был и какой остался).

Вышеозначенное, кстати сказать, говорит об отсутствии конкретного порога между уровнями приоритетов. Порою приоритет достаточен лишь для того, чтобы образ только показался размытым и неясным, в другой момент образ будет длительное время открытым и вполне отчётливым.

Теперь, что означает «образ открыт». Обыденно можно сказать, что это значит, что я могу его распознать, то есть, видеть, слышать и т.д., в зависимости от вида образа. Но с точки зрения работы и структуры сознания, это «видеть» остается совершенно неясным. И чтобы понять механизм этого «видеть», приведу анализ, причём анализ будет идти по аналогии. Мы можем сказать, что так же, как и открытые образы, мы видим окружающий мир, т.е. между открытыми образами и образами окружающего мира, то есть, образами восприятия, существует пока неясная связь, заключающаяся в однотипности их «видения». Эта однотипность особенно сильно проявляет себя при различного рода галлюцинациях, когда внутренние образы воспринимаются как входные. Помимо этого, открытые образы порою могут перекрывать образы действительности, в этом случае говорят «задумался» или «замечтался» (когда человек отчётливо видит свои внутренние образы, но не замечает входных, т.е. того, что творится вокруг него). Из всего этого можно сделать вывод, что и образы действительности и открытые образы «видимы» одинаково (хотя, как правило, их интенсивность и ясность весьма различна), что говорит об их пересекаемости в какой-то структуре психики. И, к слову сказать, то, что мы их всё-таки различаем, говорит лишь о понимании окружающей действительности, но никак не указывает на различие их «видения».

Так же, что уже было сказано, то, что образы эти где-то пересекаются, можно видеть на примере достаточно распространенной патологии – галлюцинаций. Здесь открытые образы и образы восприятия выступают как единое целое. Таким образом, образ становится открытым (т.е. видится), со всеми вытекающими отсюда выводами, тогда, когда он (образ) попадает в ту же структуру, где проясняются образы восприятия. По этому поводу можно даже привести такой рисунок (рис.7):

Рисунок 7 – ОЧ и образы