Полночь! Нью-Йорк

– Так сразу и не скажешь… Я не слишком хорошо ее знал. Следовала за вашим отцом, как собачка на поводке…

«Забавно, Виктор использовал те же слова», – подумала Лоррен.

– …а однажды просто взяла и исчезла… – Рассел нахмурился. – У нее всегда как-то странно сверкали глаза. Я считал ее психопаткой. Больше ничего особенного сказать не могу. Ее быстро забыли.

– Когда? – спросил Лео.

– Затрудняюсь назвать точную дату… Просто не помню. Полагаю, в тот момент, когда отец Лоррен променял ее на другую… женщину.

Настроение Рассела Ван Меегерена вдруг резко изменилось, из его груди вырвалось глухое рыдание.

– Заметил, как странно повели себя твои родители? – спросила Лоррен, когда они с Лео остались вдвоем.

– Еще как заметил!

Она ждала продолжения.

– Они отреагировали, как Чарторыйский. Можно подумать, в прошлом есть нечто такое, о чем никто не хочет говорить. Запретная тема…

– Мы должны выяснить, что это, Лео. И разработать тему «Сьюзен»…

На сей раз она не назвала его Ван Меегереном, и Лео кивнул:

– Согласен.

– Не обижайся, но твои родители что-то от нас скрывают.

Лео помрачнел:

– И снова согласен, но сейчас не время для допроса с пристрастием. Ты, Китти и Тим – нежелательные свидетели. Мне надо остаться с ними наедине.

– Ну так поторопись!

Лео снова кивнул – с недовольным видом: ему не понравилось, что Лоррен раскомандовалась. Она огляделась. На стенах бывшей комнаты Лео теснились постеры Эминема. А также афиши «Бешеных псов»[155] и «Таксиста».

– Ты был фанатом Слима Шейди[156], – сказала она, чтобы сменить тему.

– А ты?

– Аланис Мориссетт и ее «Ironic»…[157] и Тарантино.

Он улыбнулся.

– И Скорсезе, – добавила она.

– You’re talking to me?[158]

– Твой любимый фильм, когда ты был подростком?

– Ммм… Непросто ответить… «Крестный отец», «Апокалипсис сегодня», «Таксист», «Бойцовский клуб»…

– А у меня «Девственницы-самоубийцы»[159].

– Твоя любимая книга? – спросил он.

– В каком возрасте?

– В двадцать лет.

Лоррен задумалась.

– «Средний пол» Джеффри Евгенидиса. А у тебя?

– «Американский психопат» Брета Истона Эллиса.

– Мне пора испугаться?

Наступила ночь. Остатки снега на полях фосфоресцировали под луной. В маленькой комнате на прикроватном столике горела лампа, и Лоррен вообразила, какими были ночи подростка по имени Лео вдалеке от Нью-Йорка, ведь он уже тогда хорошо рисовал и наверняка мечтал о славе и девушках.

– Ты пользовался успехом у противоположного пола? – поинтересовалась она.

– Еще бы.

– Правда?

Он усмехнулся:

– Нет, я был тощим и слишком застенчивым. Только первая красавица лицея Стелла почему-то считала меня загадочным и интересным.

– Вы были вместе?

– Признавайся, Демарсан, ты решила написать мою биографию?

– Да. Назову ее «Правда Подделки».

– Неплохо. А кем были мужчины твоей жизни?

– Тема исчерпана.

– Тогда поговорим о твоей разнузданной сексуальности…

Рука Лео отправилась за открытиями. Он придвинулся совсем близко к лицу Лоррен, и в его серых глазах вспыхнуло желание.

– Мы в доме твоих родителей, не забыл? – сказала она. – И стены здесь тонкие.

– Старики спят очень крепко. А ты не так уж и шумишь.

Лоррен вздохнула: пальцы Лео коснулись самого чувствительного места.

– Не уверена, что это комплимент, – сказала она. – Твое эго было бы польщено, если бы я орала, как Мег Райан в «Когда Гарри встретил Салли»?

Под веками Лоррен разгорался огонь, зрачки расширились, губы горели, когда она прошептала на ухо Лео:

– Хочешь трахнуть меня, Ван Меегерен?

Она укусила его за мочку, прижала ладонью выпуклость в джинсах.

– Угадала, – ответил он.

Жар охватил ее промежность, дыхание замедлилось, стало глубже, их губы соприкоснулись, языки встретились. Несколько минут он ласкал ее нежными и сильными руками, пока она не застонала, выгнув спину. Лео, твердый как камень, вошел в нее, и лоно оказалось влажным. Шелк и мед. Сначала темп был медленным, потом ускорился в ожидании ответных движений, кровать скрипела, Лоррен цеплялась за тело Лео ногтями, затягивая его все глубже, и весь остальной мир исчез. Лоррен задыхалась, кусала нижнюю губу, царапала спину Лео, и вдруг все исчезло, и она достигла высшей точки, на пару секунд опередив его.

– Дьявол… – проговорила она, возвращаясь к действительности. – Я очень шумела?

Лео кивнул, и она ударила его кулаком в грудь:

– Негодяй! Мог бы предупредить! Стыдись, Лео Ван Меегерен! Что обо мне подумают твои мать с отцом?!

Рот Лео разъехался до ушей.

– Они спят в другой половине дома.

– Надо было сказать – уж я бы поорала…

– У меня барабанные перепонки чувствительные…

На тумбочке зазвонил телефон Лоррен. Вызов был от Димитри. Она сомневалась, отвечать ли, оглянулась на Лео и решилась:

– Слушаю…

На экране появилось лицо брата, и Лоррен с трудом удержалась от крика. Те, кто избил молодого человека, поработали на славу: нос приобрел форму проросшего картофельного клубня, на распухших скулах растекались синяки, один глаз – господи боже ты мой! – закрылся до размеров щелочки между веками, другой налился кровью из-за полопавшихся сосудов. Нижняя губа треснула в двух местах.

– Как это случилось?!