Полюби меня такой

— Я возвращаюсь в Лос-Анджелес, — рассматриваю узор на ковре, боясь смотреть в лицо. — Сегодня. Самолёт через три часа.

— Спасибо, что сообщил, — улыбка сползает. — На сколько?

— Не знаю, — стараюсь говорить суше.

— Давай поставим вопрос по-другому, — напряжение в голосе детонирует дрожью. — Ты вернёшься?

Это тот вопрос, который я боялся больше всего. Как можно на него ответить, если я сам не знаю. Ненавижу себя. За свои слова. За дрожь в её голосе. За слёзы, начинающиеся скапливаться в глазах.

— Не знаю, — выдавливаю, опустив голову ниже.

Марина встаёт с кровати, натягивает халат. Спина прямая, на меня не смотрит. Подходит к двери, открывает её.

— Уходи, — шепчет еле слышно. Я стою, не в состоянии сдвинуться с места. — Уходи! Уходи и не смей появляться в моей жизни! Не смей! Пока не решишь остаться навсегда, не смей!

Крик, полный боли, разрезает тишину комнаты. Хочу подойти, обнять, успокоить. Но не могу. Не имею права. Отец прав. Времени слишком мало.

— Я подожду тебя, немного. Смотри не опоздай Джейк, — тихие, прощальные слова. Она уходит, закрывается в ванной. Мне больше нечего здесь делать.

Спускаюсь вниз, встречаясь с сочувствующим взглядом отца и непонимающим Дарьи. Прохожу мимо. Взяв ключи и документы, сказав «пока», спешу покинуть этот дом. Спешу сбежать, пока еще есть силы.

Марина

Медленно. Одуряюще медленно я пытаюсь собрать себя в ванной. От долгого сидения на полу затекли ноги, от слёз опухли глаза. Сколько я уже здесь? Десять минут? Час? День? Пытаюсь встать, но с грохотом заваливаюсь обратно. Удар в дверь, и на пороге появляется Макс. Подхватывает меня на руки и несёт в кровать. Не хочу его видеть! И в кровати, пропахшей Джейком не хочу лежать! Сил нет шевельнуться и сказать хоть слово.

— Макс, что с ней? — сквозь слёзы спрашивает мама. — Что происходит?

— Ничего страшного, Даш. Просто поругались. Иди, принеси воду, чай… что-нибудь покрепче, — выпроваживает маму.

— Ты же понимаешь, что у него не было выхода? — укрывает одеялом и гладит по голове. — Если появиться возможность, он обязательно вернётся к тебе.

Я молчу. Закрываю глаза, мечтая, чтобы все оставили в покое. Максим понимает моё состояние, подхватывает вернувшуюся маму и оставляет меня одну, закрыв плотно дверь.

Меня, как будто придавило мраморной плитой, сжало рёбра и выдавливает лёгкие с сердцем. Ноющая боль бегает по кровотоку, пульсируя во всём организме сразу. Я в какой-то прострации. Не слышу и не вижу ничего.

— Он вернётся… вернётся… вернётся… — шепчу в темноту, глотая слёзы, текущие не прекращающимся потоком.

Я закрываю глаза, пытаясь провалиться в пустоту, в которой нет боли, в которой не рвёт сердце на части, в которой можно увидеть его, улыбающегося только для меня. Но сил нет даже уснуть. Так и лежу, не шевелясь, смотря, как светлеет за окном, как начинается новый день. Без него. Разбита и раздавлена.

Глава 23

Джейк

Я улетаю из страны пьяных медведей, играющих на балалайках. Раздирающая боль, всё что я сейчас чувствую. Нельзя полюбить и остаться прежним. Нельзя оставить от сердца ошмётки и продолжать что-то чувствовать кроме ненависти. Ненавижу фамилию Блейк, хоть и сам частично ей принадлежу. Ненавижу Россию, хоть и тянет туда всей душой. Ненавижу отца, столкнувшегося с Дарьей, хоть и благодарен за подаренное счастье.

Говорят, мужчины не плачут. Плачут. Когда сердце рвёт от нежности, но приходиться быть жестоким мудаком. Когда под тобой двенадцать тысяч метров пустоты, а пропасть в твоей душе исчисляется беспредельностью. Когда хоронишь свою любовь, в слабой надежде когда-нибудь воскресить.

«Уходи! Уходи и не смей появляться в моей жизни! Не смей! Пока не решишь остаться навсегда, не смей!» навязчиво стучит в моей голове, увеличивая пропасть и поток слёз.

«Я подожду тебя, немного. Смотри не опоздай Джейк», вселяет слабую надежду, заставляя помнить, что времени мало и надо торопиться. Сколько она меня подождёт? Сколько немного в её понимании? День? Неделя? Месяц? Год? Сколько времени есть у меня, чтобы вернуться? Сколько времени должно пройти, чтобы потерять её окончательно?

Лос-Анджелес встречает ночной прохладой. Никому не сообщив о прилёте, едем ко мне на квартиру, выпить и обсудить детали.

— Завтра едешь к матери, потом к Хелене, — инструктирует Ларри, потягивая из хрустального стакана виски. — Твоя задача убедить всех, что это было лёгкое, романтическое приключение в России. Молод, глуп, потянуло на экзотику. Дальше пускаешься во все тяжкие. Вечеринки, выпивка, с девочками сам решишь. И самое главное. Улыбка до ушей и блеск в глазах от счастья, что вернулся на родину.

— Что будешь делать ты? — пытаюсь поддержать разговор, хотя мне всё до пиз…

— Займусь неотложными делами в компании и прощупаю скелеты твоих родственников и их окружение, — довольно потирает руки. — В этом направлении мы ещё не работали. Даже представить такого не могли. Хотя… Там, где большие деньги, и не такое происходит. Нам повезло, что Лена оставила прощальное письмо. Повезло, что все ещё живы. Ну кроме Лены. Плохая смерть. Терпеть её не мог, но такое…