Полюби меня такой

И вроде почти получилось. Ты должен был умереть. Они притихли и ждали твоей смерти. Их это устроило-бы больше всего. Всё досталось-бы Джейку, а значит в семье. Грёбанные Алькапоне! Но ты как всегда всё испортил! Выжил! Женился! Обзавёлся ребёнком! Начал ходить! Ты как здоровенная кость в горле! Мешаешь! Колешься! Собираешь гниль вокруг себя! Ненавижу тебя! Прости!

Всё как будто бы кончилось. Они смерились, проглотили и стали обрабатывать Джейка. Но твой сын, такой-же дурак, как и ты. Не пойму, что вы нашли в этих бабах? Джейк запустил новое колесо, намного страшнее старого. Они могли смериться со скандалом в прессе по поводу развода, смогли пережить небольшую потерю акций, но возможность потерять внука, на которого возложены большие надежды, толкнула их на продолжение охоты. А когда они узнали, кто окрутил из славного мальчика, решение было принято моментально.

Меня выдернули из убежища и заставили принимать прямое участие в покушении на пассию Джейка. Именно я приобщила к этому покушению Гору, именно я передала ему оплату и контролировала процесс. Именно я сидела в машине у соседнего подъезда и снимала видео, для отправки Кларку. Это просто какой-то пиздец! Нарочно не придумаешь! Теперь всё испортила твоя жена! Зачем она прикрыла собой дочь? Зачем она подписала мне смертный приговор? Да, да! Просматривая видео, я поняла, что это мой конец! Мне оставалось только бежать и прятаться, продлевая на короткое время свою жизнь! Не уверенна, что я успею всё сделать. Если не успею, умоляю, свяжись с моим адвокатом, передавшим тебе письмо, он знает где все мои сбережения. Позаботься, чтобы они достались моим родителям. Это всё, что осталось им от единственной дочери, так глупо истратившей свою жизнь.

Надеюсь, к моменту прочтения тобой этих строк, вас ещё не перестреляли, и они помогут тебе остановить этих сволочей. Надеюсь меня убьют быстро, не мучая. Как же я тебя ненавижу! Тебя и твою семью! И за это прости!

Я держу трясущимися руками это дерьмо и смотрю в одну точку. Это не может быть правдой! Они не могут так со мной поступить! Я же их внук! Я живой человек с чувствами, сердцем! Я не кукла, которой можно манипулировать! Это какая-то ошибка! Это какой-то бред!

Пока я в прострации, отец вызывает Ларри. Прочитав письмо, Лар также впадает в ступор. В ход идёт вторая бутылка, но градусы не пробирают. В три головы продумываем план. Он всего один, но очень херовый. И кажется других вариантов нет.

— Сын. Ты должен оставить Марину, пока её не убили. Ты должен вернуться, обмануть всех, что это было просто приключение в России.

— Я не могу, пап, — шепчу, истерично крутя стакан. — Я не смогу её бросить. Я не смогу без неё жить.

— А сможешь жить, когда похоронишь?! — взрывается отец. — Когда она будет мёртвая лежать на твоих руках, сможешь?! Ты должен обезопасить её! Должен сделать всё, чтоб она осталась жива! Должен уехать, притвориться и найти способ это остановить! Если получиться — вернёшься! Нет — придётся забыть Марину и не приближаться к ней!

— Я могу ей всё рассказать, и мы притворимся вместе, — цепляюсь за последнюю надежду.

— Нет! — обрывает моё нытьё отец. — Они не поверят! Они не прекратят попытки её убить, и виноват будешь ты!

— Но должен быть другой выход?! — разбиваю стакан о стену.

— Его нет, — обнимает меня, притягивая за затылок. — И времени нет. Ты должен, сын. Должен всё исправить. Уезжай. Я присмотрю за ней.

— Я поеду с ним, — вклинивается Ларри. — Так мы быстрее разгребём это дерьмо. Билеты заказываю на завтра, два часа дня.

Завтра! Завтра я её потеряю! Завтра я потеряю смысл жизни! Завтра в два часа дня я потеряю жизнь! Завтра я сделаю больно самому любимому человеку на свете!

— Надеюсь, вы мне дадите время до завтра? — с тоской смотрю на отца.

— У тебя целая ночь, сынок. Не трать её на разговоры.

Можно-ли насытиться целой ночью, когда она возможно последняя совместная ночь в вашей жизни? Сколько раз надо сказать этой ночью «Люблю», чтобы она не забыла, пока мы не будем вместе? Сколько раз за эту ночь нужно войти в неё, чтобы душа не разрывалась в клочья?

Я люблю её всю ночь в темноте. Нежно, страстно, покрывая тело поцелуями и слезами. Я люблю её как в последний раз. Возможно в последний. Она не догадывается, извиваясь от оргазма в моих руках. Она не знает, что это конец. Она не знает, что это последняя наша ночь. Семь утра, и я снова беру её, после короткого сна. Не могу остановиться. Не могу насытиться. Можно-ли насытиться ночью, когда любишь больше жизни? Нет! Всей жизни мало! А ночь? Всего лишь крупинка в этой жизни! Так можно-ли насытиться целой крупинкой?

Слишком быстро летит время. Десять утра. Не могу отпустить из постели. Страх, безысходность выедают внутренности, в груди печёт неимоверной болью. Дышу. Глубоко, медленно, долго. Одиннадцать. Через пол часа надо уезжать. Что сказать? Что сделать?

— Марин. Нам надо поговорить, — наконец произношу типичную фразу, натягивая джинсы и футболку.

— Говори, — нежно улыбается мне, раздирая душу ещё сильнее.