Полёт (ЛП)

Сморкала проснулся, разбуженный мерным, лёгким похрапыванием Кривоклыка. Он медленно поднялся, поморщившись от своих старых травм, которые, словно огненные искры, вспыхивали по всему телу. Особенно беспокоила его изувеченная левая нога, обожженная Разнокрылом несколько лет назад. Мужчина стиснул зубы, прогоняя боль, и вышел из маленького драконьего стойла, где он спал этой ночью.

Посмотрев на Олух при свете дня, он получил полное представление об уроне, нанесённом деревне. Больше трети домов было уничтожено, а те, что уцелели, сохранили следы ожогов, в них зияли дыры, и лишь самые удачливые остались невредимыми.

Дом Забияки был одним из немногих, что не пострадал, и поэтому стал хранилищем для того, что осталось от припасов на зиму из круп и зерна. Забияка стояла на улице со своей невысокой дочкой, которая явно нервничала, в то время как Задирака что-то говорил сестре так тихо, что Сморкала не мог расслышать.

Вскоре из дома вышел Эрет, и Сморкала почувствовал жгучую ревность, пронзившую его сердце. Не важно, что он говорил или как сильно пытался убедить самого себя, что ему плевать на Забияку, когда он видел её с Эретом, — это было больно. Сморкала не мог понять, почему она выбрала именно Эрета, который однажды сказал в ответ на допрос Сморкалы, почему тот вьётся возле Забияки, что понятия не имеет, кто такой «крепкий орешек»*.

Йоргенсона чуть не стошнило, когда Эрет, обхватив жену, нежно поцеловал её в макушку. Он отвернулся от них и заметил небольшое ведро с рыбой, с помощью которой можно было бы разбудить Кривоклыка. Сморкала юркнул в стойло, где спал дракон, и помахал рыбой перед самым его носом, прошептав тихо: «Кривик, у меня есть для тебя макрель».

Глаза Кривоклыка тут же распахнулись, и одновременно его челюсти схватили рыбину, вырвав её из рук Сморкалы. Хозяин уставился на дракона, в некотором шоке от того, как быстро тот отреагировал. Кривоклык радостно рыкнул и лизнул Сморкалино лицо, и тот застонал из-за слюны, покрывающей его.

— Всегда пожалуйста, — проворчал наездник, вытирая слюну с лица и с отвращением морщась от её запаха. Кривоклык фыркнул, весело посмотрев на хозяина.

Сунув остатки рыбы дракону, Сморкала неопределенно махнул ему рукой:

— Ешь, Кривик. Мы скоро улетаем, и тебе нужны силы.

Всадник начал натягивать доспехи, которые на ночь были свалены рядом с драконом, и тут услышал голос Иккинга прямо рядом со стойлом, в котором они были. Сморкала взглядом приказал Кривоклыку вести себя потише и прислонился к стене, прислушиваясь к другому голосу, который он не мог распознать.

— Мы собрали всех погибших, Иккинг. Их всего тринадцать: Густав Ларсон, Крутой Кулак Локсон, Ведрон, Острозуб Хофферсон, Сигрея Огненный Кулак, тройняшки Хафрссон, Берси и Хосвир Кнутссон, Храбрец Йоргенсон, Орнн Ингерман и Ударяка Торстон. Количество погибших драконов намного больше, мы насчитали сорок восемь. Большинство из них были в отряде Валки. Как минимум треть жителей ранена, и они не смогут сражаться, если на нас снова нападут в ближайшее время.

Густав? Сердце Сморкалы сжалось, он помнил того мальчишкой, который доставал драконьих наездников и постоянно попадал в неприятности. Он был надоедалой, но ни он, ни кто-либо другой не заслуживал смерти.

— Спасибо за сообщение, Драгнер. Лодки готовы? — спросил Иккинг.

— Да, вождь.

— Хорошо. Заканчивай приготовления, мы присоединимся к похоронам в течение получаса, — сказал Иккинг, и Сморкала услышал, как этот Драгнер удалился.

— Иккинг, что нам делать? — на этот раз Сморкала узнал голос Рыбьенога и внимательно прислушался. — Без тринадцати погибших воинов и сорока восьми драконов, как мы сможем противостоять нападению, если Охотники вернутся снова? Особенно теперь, когда почти вся деревня страдает от полученных травм.

Иккинг ответил Рыбьеногу упавшим голосом:

— Я не знаю. Мы должны быть начеку больше, чем когда-либо. Надо послать кого-нибудь за помощью, или наш следующий проигрыш окажется последним.

Голос Рыбьенога прозвучал гневно в ответ на эти слова.

— Но кого мы можем послать? Астрид ни за что не согласиться улететь с Олуха, близнецы не покинут свои семьи. А мы с Сарделькой слишком медлительные, чтобы успеть вовремя.

Сморкала очень хотел выйти и вызваться помочь им, но что-то его остановило.

— Придётся отправить Драгнера, он пострадал меньше всех из нас и сможет принять правильное решение, — ответил Иккинг, хотя и не было похоже, что он в восторге от этой идеи. — Если бы я только смог защитить Густава, он бы не погиб. Я не должен был покидать Олух, Рыбьеног. Я улетел, и посмотри, как многих мы потеряли. И это всё моя вина.

— Иккинг, это не твоя вина! Густава и остальных могли убить, даже если бы ты был здесь. Не вини себя за их смерти, Густав не хотел бы этого! — рявкнул Рыбьеног, его яростный тон удивил Сморкалу.

«Никогда не думал, что он способен на такое, если честно. Видимо, Рыбьеног тоже изменился с годами».

Иккинг вздохнул.