Полярный конвой. Пушки острова Наварон

— Право, не знаю. Не могу сказать. Один из моих людей лег на дно балки и стал стонать. Отлично стонал, жалостливо. Даже меня тронул. А этот ваш болван отправился посмотреть. Я оставил еще одного человека наверху. Он держал винтовку за ствол. Уверяю вас, дубинка получилась эффектная.

Меллори медленно разжал кулаки и стал бездумно смотреть вдоль лощины. После того, что случилось ночью, Кейси не хотел опять оказаться в дураках и второй раз кричать «пожар». Конечно, он должен был сначала пойти и проверить. Меллори стало ясно, что Кейси и в первый раз что-то слышал. Но Панаис не похож на человека, который ошибается.. И Андреа тоже никогда не ошибался.. Меллори обернулся к офицеру:

— Ну, куда мы теперь направимся?

— В Маргариту. И очень скоро. Но сначала нужно выяснить одну вещь. – Немец опустил пистолет к поясу и выключил фонарь, который держал в правой руке. – Одна маленькая деталь, англичанин. Где взрывчатка? – выпалил он.

— Взрывчатка? – Меллори в недоумении вскинул брови

– Какая взрывчатка? – безучастно спросил он. И, словно споткнувшись, упал на камни: фонарь в руке немца описал дугу и опустился на его лицо. Удар был крепкий. Меллори приподнял голову, помотал ею, прогоняя радужные круги, медленно поднялся.

— Взрывчатка. – Фонарь снова покачивался перед ним.

Голос немца был бархатистым и мягким. – Я спросил вас, где она?

— Не имею представления, о чем вы говорите, – Меллори выплюнул выбитый зуб и вытер кровь с разбитой губы.

– Вот, значит, как немцы обращаются с военнопленными? –

презрительно спросил он.

Офицер снова ударил его фонарем. Меллори ожидал удара и постарался отклониться. Удар пришелся по скуле, чуть ниже виска. Меллори рухнул в снег. Потом снова медленно приподнялся. Лицо горело. В глазах плыли круги. Окружающее виделось, как через мутное стекло.

— Мы воюем честно, – офицер тяжело дышал, сдерживая ярость. – Мы не нарушаем Женевских соглашений. Но это для солдат, а не для убийц и шпионов...

— Мы не шпионы, – оборвал его Меллори. Ему казалось, что голова вот-вот отвалится.

— Тогда где же ваша форма? – спросил офицер. – Вы шпионы. Я говорю, что вы шпионы и убийцы, которые бьют ножом в спину и перерезают горло, – голос его дрожал от гнева. Негодование было искренним.

— Режут людям горло? – Меллори недоуменно покачал головой. – О чем вы говорите, черт побери?

— Моему денщику, безобидному посыльному, совсем мальчишке, перерезали горло сегодня ночью. Он даже не был вооружен. Мы нашли его всего час назад. . Да я только время теряю! – Он умолк и стал глядеть, как двое людей поднимаются по склону. Меллори замер на секунду, проклиная случай за то, что дорога мальчишки пересеклась с тропинкой Панаиса. Этого никто иной сделать не мог. Он оглянулся, стараясь увидеть то, что привлекло внимание немецкого офицера. Сгорбленная фигурка, подталкиваемая штыком, медленно двигалась вверх по склону, следом за остальными. Меллори облегченно вздохнул. Это был

Кейси Браун. Половина его лица превратилась в кровавую маску. Но он жив. И это главное.

— Так. Садитесь в снег. Все. – Немец обратился к солдатам: – Свяжите им руки.

— Вы что? Решили нас пристрелить? – спокойно спросил Меллори. Это ему нужно знать обязательно: если им оставалось только умереть, они могут умереть во весь рост, глядя смерти прямо в лицо, сражаясь. Но если им не суждено умереть сейчас, то всякая попытка сопротивления была бы самоубийственна. Нужно выжидать. .

— К сожалению, не сейчас. Командир моей группы в

Маргарите гауптман Шкода хотел бы поглядеть на вас сначала. Пожалуй, для вас было бы лучше, если б я пристрелил вас прямо сейчас, на месте. Но есть еще герр комендант в Навароне.. офицер, командующий всем островом, – немец тонко улыбнулся. – Это всего лишь отсрочка, англичанин. Вы будете дрыгать ногами еще до захода солнца. В Навароне мы быстро разделаемся со шпионами.

— Но, герр капитан! – шагнул вперед Андреа с умоляюще поднятыми руками и сразу остановился: два винтовочных дула уперлись ему в грудь.

— Не капитан, а лейтенант, – поправил его офицер. –

Обер-лейтенант Турциг к вашим услугам. Что тебе нужно, жирный? – спросил он презрительно.

— Шпионы! Вы сказали, шпионы. А я не шпион, – зачастил Андреа, опасаясь, что произносит слова недостаточно быстро. – Как перед Богом говорю, я не шпион. Я не ихний, – глаза его были расширены, задыхающийся рот конвульсивно дергался. – Я просто грек, бедный грек. Они заставили меня пойти сюда, как переводчика. Клянусь вам, лейтенант Турциг, клянусь.

— Ах ты, желтый ублюдок! – злобно прорычал Миллер и тут же застонал от боли, получив прикладом по спине, чуть выше почек. Он споткнулся, упал на четвереньки. И

только тогда сообразил, что Андреа притворяется: Меллори достаточно было сказать всего полдюжины слов по-гречески, чтобы разоблачить ложь Андреа. Миллер перевернулся в снегу и слабо потряс кулаком, пытаясь выдать гримасу боли за ярость. – Ах ты, двуличный макаронник, предатель, проклятая свинья. Я тебя... – Миллер снова повалился в снег, получив удар в ухо тяжелым лыжным ботинком.