Поляков

Начало шестидесятых годов прошлого века было временем удивительным. Вот уж где действительно Атлантида — загадочная «оттепель», уже странная на вкус и цвет для молодых людей XXI века. Чаще всего под «оттепелью» понимают реабилитацию репрессированных и вынос Сталина из Мавзолея. Но дело, конечно, не только в этом; за этими безусловно необходимыми событиями гораздо меньше замечается удивительная ситуация в экономике: старая командная система уже не могла работать прежними методами, но-оставила мощный научный и технологический задел. А на рубеже пятидесятых — шестидесятых годов технологии принесли известные плоды. И сколько бы иронии не было в словах Юрия Визбора: «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей» — энтузиазм этот был подлинный. И никто не посмеет бросить камень в тех, кто выскочил на улицы советских городов 12 апреля 1961 года с самодельными плакатами, с рисунками ракет и просто криками «Ура!».

Виктор Николаевич Поляков был директором завода именно в этот особый период жизни советской промышленности. Да, все знали, что наши автомобили трудно купить, те, кто видел и другие, — знали, что далёкие хозяева авеню, автобанов и хайвеев, — лучше. Но мы делали ракеты, перекрыли Енисей, и это наш спутник первым запищал, наматывая круги вокруг Земли.

О симфонии народного энтузиазма и технологий мы поговорим позже, а сейчас настало время поговорить о новом назначении.

Виктор Поляков был хорошим директором завода. Важно, что он был не партийным, а именно хозяйственным деятелем. В начале же шестидесятых совершается превращение Полякова в государственного деятеля.

Но обо всём по порядку.

Вплоть до начала того, что зовётся «перестройкой», в московских магазинах покупатель медленно двигался вдоль прилавка, к весам. Весы эти нынче совсем перевелись, пропали как динозавры вместе со своим массивным постаментом и округлым высоким телом. Наверху была изогнутая, будто автомобильный спидометр на «Волге», шкала, узкая талия весов, две площадки — одна для гирь, на другой уже лежит рыбья тушка на серой бумаге… Эти весы делают и нынче, и называются они «Тюмень». А тогда смотрел покупатель на шкалу, где плясала стрелка, и читал загадочную надпись «Среднеуральский совнархоз». Дальше шли бесчисленные цифры ГОСТа… Если где-то сейчас ещё можно встретить эти весы и если покупатель молод, то он отгоняет от себя недоумение, чтобы внимательнее следить за танцем стрелки. Что за сорнархоз, куда? Колхоз? Совхоз? Как это?

Вот сейчас мы и расскажем — что и как.

Весь двадцатый век Россия претерпевала бесчисленные изменения структуры управления. В середине века возникли загадочные (опять же для современного уха) совнархозы. Тема эта почти не изучена и, по свидетельствам некоторых историков, в семидесятые годы негласно стала «недиссертабельной». Это была какая-то неудобная тема, связанная отчасти с реформами, что назывались «косыгинскими».

В 1963 году Виктор Поляков получил новое назначение: он стал первым заместителем председателя, а затем и председателем Мосгорсовнархоза, то есть Московского городского Совета народного хозяйства. Правда, председателем этой структуры Поляков был недолго, перед самым её упразднением в 1965 году. Тогда произошла, как говорили, «реорганизация», а на самом деле — разгон советов народного хозяйства. Структуры эти исчезли точно так же, как и появились — волевым решением руководства. Придуманные Хрущёвым, они ненадолго пережили его отставку. В чём тут было дело?

Сперва нужно было бы рассказать об истории советских министерств. Это название, заменившее в конце сороковых годов привычные уху советского человека «наркоматы», носили около пятидесяти союзных ведомств. Названия их звучали экзотически — «Министерство вооружений» или «Военно-морское министерство». В Министерство машиностроения СССР вошли министерства автомобильной и тракторной промышленности, машиностроения и приборостроения, станкостроения, сельскохозяйственного машиностроения. Отдельно существовало Министерство транспортного и тяжелого машиностроения, включавшее множество бывших гигантов: министерства тяжелого машиностроения, транспортного машиностроения, строительного и дорожного машиностроения, судостроительной промышленности. Сокращение количества министерств в начале пятидесятых годов было одним из пунктов обвинения Берии. Но вот Берия сгорел в печи крематория — и штат снова раздулся.

После XX съезда КПСС стало понятно, что вся страна перетряхивается, как огромный ковёр с тысячами вышитых рисунков, расправляются и снова ложатся складки — бюрократическая машина зашевелилась, сдвинулась с места. Говорили, что этот новый курс есть претворение в жизнь идей группы сотрудников первого заместителя Председателя Совмина СССР М. Г. Первухина. Но когда 1956 год подходил к концу, уже было ясно, что составленный Первухиным грандиозный пятилетний план, одобренный на XX съезде КПСС, реализовать не удастся^{43}.