Полет цикады

Но самобичевание тут же сменилось обидой. Эйр же видел, как ей плохо! Как хочет она участия и поддержки. А он просто отдалился и даже не намекнул, в чем дело. Словно она выросла в этом мире и все происходящее для неё — само собой разумеется.

Обидевшись на весь мир, Анна решила спрятаться от него. Кто знает, какие мысли придут в голову в одиночестве, но может быть, она сможет успокоиться. По крайней мере, она не наделает глупостей, которые больно ударят по окружению.

— Я устала, Тайкан. Отведи меня в мои покои.

Они сильно отличались от привычных, невесомых комнат Храма Неба. Невысокие потолки с низкими балками. Деревянные срубовые стены. Мебель тоже вся... резная. Никакого мрамора, только полированный гранит кое-где. Анна провела рукой по прохладному камню:

— Здесь все другое.

— Зимой здесь дуют холодные ветры, и в просторных залах очень сложно удержать тепло. Поэтому помещения такие маленькие, — Рийта словно извинялась, объясняя Наири местную архитектуру. — Но все же надеюсь, вам здесь будет удобно.

— И уютно. — Анна с наслаждением опустилась в мягкое кресло. Подушка удобно поддерживала спину, а под уставшие ноги тут же поставили скамеечку. Служанка тут же сняла с Наири обувь и начала массировать ступни, сгоняя отеки:

— Наири нужно больше заботиться о себе. И о ребенке.

— Тебя не спросила, — Анна постаралась, чтобы девушка не услышала её бормотания, но на всякий случай произнесла это по-русски. Служанка даже не вздрогнула, продолжая мять, поглаживать, разминать...

Теплые руки не причиняли беспокойства. Тепло поднималось от ступней к коленям и выше, охватывала низ живота, томилось в груди... Суккубы занали свое дело не хуже инкубов. Но сейчас Анне было не до них. Она на самом деле устала. Её измучили постоянные переживания, хотелось закрыть глаза и забыть обо всем...

Обстановка комнаты помогла забыться. Светлое дерево карельской березы, от почти белого до золотого, поднимало настроение. Прожилки на стенах и мебели казались ниточками карамели на поверхности меда. Постепенно мысли подчинились окружению, утонули в патоке, потекли медленно и сладко... Анна задремала и не слышала, как переносили её в кровать, как раздевали, как покрывали лицо и руки бальзамами для сохранения красоты...

Утром экзекуцию во славу красоты пришлось пережить наяву. Грудь набухла, и живот потихоньку начал увеличиваться.

Анне запретили любимые горячие ванны, а после купания долго втирали в тело разные масла.

— Наири ведь не желает, чтобы после родов её кожа обвисла и покрылась уродливыми шрамами!

И Анна стойко выносила процедуры намазывания, обертывания, вбивания... Но на собственное тело ей было наплевать. Эйр больше её не желал. А остальные инкубы... им все равно, как выглядит Наири, она скрасят её одиночество независимо от того, будет ли она неземной красавицей или уродиной. Анна начала подозревать, что и для Эйра разницы не было.

Маг-целитель появлялся несколько раз в день. Он приносил различные отвары и порошки высушенных трав, заставлял выпивать все до капли, проверял еду, составлял рацион. Вокруг словно забыли, что Анна сама — врач, и в состоянии позаботиться о себе и ребенке. Но это раздражало куда меньше, чем удушающая забота. Анна была готова принимать её в таком количестве только от одного инкуба во всей Эстрайе. Но именно он не торопился ей на помощь.

И она устроила бунт. Тайный, незаметный. И нашла союзника. Хон, как и в былые времена, остался на стороне своей Наири и полностью поддержал.

Конечно, он мало напоминал того безбашенного курсанта. Стал слишком... правильным, выверял каждое свое слово, каждый жест, и, казалось,даже каждую мысль. Но когда Наири поделилась с ним своими планами, в темных глазах адъютанта загорелся знакомый Анне огонек. В душе Хон остался тем же взъерошенным авантюристом. А значит...

— Вы точно уверены, Наири?

— Уверена. Так ты поможешь?

— Без сомнения, — юноша улыбался во весь рот. Даже руку непроизвольно поднял, взъерошивая шевелюру. Анна счастливо улыбнулась: хоть кто-то остался с ней, не предал, не отвернулся...

— Смотри, — предупредила серьезно, — обманешь, расскажешь кому-нибудь — придушу собственными руками.

— Это счастье для рорага — умереть от рук своей Наири, — тут же склонила Хон. И рассмеялся: — Но нет большего греха, чем прогневать госпожу. Я сохраню все в тайне. Только умоляю — улыбайтесь почаще, моя госпожа!

7

— Ваше величество... — Эйр преклонил колено перед королевой.

Кхемара поджала губы. Из-за этого рорага Наири уехала из столицы совсем больная и в отвратительном настроении. Лартих хотел наказать преступника, и отговорить его оказалось непростым делом.

— Ступайте!

Фрейлины поднялись с пола и длинной цепочкой потянулись к выходу. Кода шлейф последней алой змеёй скользнул за дверь, королева снова повернулась к так и не поднявшемуся рорагу:

— О чем ты думаешь?

— Простите?

— Наири рожать через несколько месяцев. Но я не вижу в Храме ни малейшего следа приготовления к этому событию!

— Разве за это отвечает не Старшая Фрейлина Наири, Ваше величество?