Полет Пустельги

— Фюрер, по-моему, в эту ночь вовсе не спал. Собственно, как и мы все. Около шести утра 29 апреля он прошел по коридору в помещение Геббельса. Оттуда раздавалось рыдание фрау Магды. Потом в сторону приемной фюрера пробежал дежурный офицер и вскоре вышел вместе с Линге. Тот, увидев меня, раскрыл сжатую в кулак руку и показал золотой партийный значок. «Фюрер срочно затребовал» — на ходу сообщил мне Линге. Выйдя от Геббельсов, Линге закурил сигарету, присел на корточки и рассказал, что фюрер наградил золотым партийным значком фрау Геббельс за храброе поведение. Ее истерика сразу прекратилась. Фюрер умел приводить людей в чувство.

К десяти утра в бункер стали стекаться донесения. Русские танки на Вильгельмштрассе и у Ангальтского вокзала. Русские захватили здание МВД и пошли в атаку на Тиргартен. Фюрер вызвал Монке и спросил его, сколько он еще сможет продержаться. После некоторого колебания Монке ответил, что сутки продержится.

Весь день фюрер провел в своей приемной в компании фрау Гитлер, секретарш, Бормана, Геббельса и меня. Борман пил водку, веселил женщин старыми дурацкими анекдотами. Никто не смеялся. Геббельс, совершенно поседевший за последние дни, непрерывно курил. Фюрер сидел с закрытыми глазами. Его веки и правая рука постоянно дергались. Линге нагнулся к нему и сообщил, что закончились диетические продукты. Спросил, что желает фюрер из вегетарианских блюд? Ответа не последовало. Фрау Гитлер велела Линге приготовить «суп для всех»[26]. Фюрер тоже будет есть суп.

В восемь вечера с докладом явились Вейдлинг и Монке. Ничего нового они не сообщили, кроме того, что район боевых действий сжался до размера правительственного квартала, да еще кое-где ведут бои в окружении отдельные подразделения армии, СС, фольксштурма и гитлерюгенда. Но связи с ними нет.

Около полуночи фюрер вместе с Гюнше и Монке направился по подземным переходам в бомбоубежище старой рейхсканцелярии. Там, по словам Монке, были построены в ряд секретарши и стенографистки рейхсканцелярии, дети из гитлерюгенда Аксмана, фолькштурмовцы. Фюрер вручал женщинам социальные медали «Почетный знак за помощь немецкому народу» и медали «За военные заслуги». Фольксштурмовцы и дети из гитлерюгенда награждались крестом «За военные заслуги» 2-го класса. А несколько мальчуганов были награждены Железным крестом 2-го класса. После этой церемонии по приказу Раттенхубера эсесовцы подземным ходом вывели женщин из бомбоубежища и отпустили по домам. Фольксштурмовцев и детей Монке вновь отправил на передовую.

Я от нечего делать зашел в помещение узла связи. Там сидели Монке и Гюнше, пили крепкий кофе и коньяк, курили, слушали радиодонесения. Они усадили меня рядом. Из наушников с шипением и треском раздавалось: «Русские танки подошли к Рейхстагу и бьют по нему в упор», «Русские танки и штурмовые орудия находятся на Потсдамерплац», «Штурмовые группы русских наступают вдоль Фридрихштрассе, Принц-Альбрехтштрассе и Принценштрассе». Гюнше сказал что-то вроде того, что завтра наступит решительный день. Монке молча кивнул головой. Я попросил разъяснить, что они имеют в виду. Монке развел руками, но промолчал.

В бомбоубежище никто не спал. Фюрер у себя, как обычно пил чай вместе с фрау Гитлер и секретаршами. Это было их последнее совместное чаепитие. В пять утра я встретил в коридоре фрейлейн Юнге с большой сумкой. Она сказала, что идет к себе от фрау Гитлер. Та подарила ей на прощание драгоценности и одежду. Юнге показала на сумку. Еще фрау Гитлер подарила ей маленький пистолет, но она отдала его официанту Эрвину Якубеку. Фюрер и Ева Гитлер, по словам Юнге, решили сегодня, 30 апреля, покончить с собой.

Попрощавшись с фрейлейн Юнге, я заглянул к своему адъютанту Бетцу и предложил выпить. В ситуации полной безысходности делать было просто нечего. Бетц принес колбасы, хлеба, овощных консервов, и мы с ним часа три пили коньяк и водку, вспоминая забавные случаи из нашей летной практики.

Во второй половине дня пришел дежурный офицер. Он передал приказ фюрера вместе с Бетцем явиться к нему. Честно говоря, находясь в нетрезвом состоянии, я подумал, что фюрер вызвал для выволочки за пьянство. Мы, как были, небритые, в мятой одежде отправились с Бетцем в приемную.

Савельев настолько устал и хотел спать, что с трудом воспринимал слова переводчика. Он поглядел на часы. Было почти три ночи. С Бауром же происходило непонятное. Его глаза излучали бешенную энергию. Изменился цвет лица. От серо-землистого он перешел в бордовый. Баур стал не просто двигать руками, он пытался жестикулировать. Лукьяненко рассказывал, что с тяжелобольными такое случается. Перед смертью организм мобилизует все свои ресурсы и становится похожим на пружину, заряженную мощной энергией. Если у такого больного имелась последняя цель, его мозг концентрировал на ней всю энергию и был способен на многое. Ученый мог совершить научное открытие, художник написать шедевр, а парализованный встать и пойти.