Полет Пустельги

— Это политика, Саша. Что-то там наверху меняется. Ты же отлично понимаешь, такие сообщения без санкции Кремля не публикуют. Больше тебе скажу. Генерал Вадис подписал приказ о расформировании армейских, корпусных и дивизионных оперативно-розыскных групп военной контрразведки. Оставили только одну фронтовую, под моим началом. Но урезали до десяти человек. — Полковник распахнул настежь окно, закурив папиросу, стал смотреть на празднующих победу людей. Савельев подошел к окну и тоже закурил. Грабин продолжил:

— Вчера в штабе фронта прошло большое совещание. Жукова не было. Он в Карлхорсте готовился к подписанию акта о капитуляции. Вел генерал Соколовский. Серов докладывал о ситуации в советской оккупационной зоне, о создании немецких гражданских административных органов. В конце доклада он сказал, что Верховный главнокомандующий поручил ему возглавить координацию всех оперативно-розыскных и следственных мероприятий. Он приказал Вадису и генералу Сидневу ежедневно докладывать лично ему. Потом появился приказ Вадиса. Сегодня он нас с Мироненко вызвал к себе и проинформировал об этом. Сказал, что вскоре его могут направить на другую работу. Будет новый начальник управления.

Грабин вызвал ординарца и заказал кофе, прибрался на столе, часть документов убрал в сейф. На улице быстро темнело. Ординарец прикрыл окно, задвинул шторы. Принесли кофе, бутерброды с колбасой и сыром. За столом продолжили разговор. Грабин, несколько смущаясь, спросил:

— Ты веришь в результаты нашей работы?

— О чем вы говорите, товарищ полковник? Вы что, первый день меня знаете?

— Тогда скажи, — Грабин испытывающим взглядом смотрел в глаза Савельеву, — как посмотришь на то, если я заберу тебя своим замом по опрегруппе?

— Буду рад служить с вами, товарищ полковник, — Савельев встал, одернул гимнастерку.

— Садись. Если согласен, сегодня же Мироненко подпишет приказ о твоем переводе. — Грабин кому-то позвонил и сказал:

— Савельев не возражает. Пусть подписывает. Копию приказа направьте с нарочным мне. А теперь, — Грабин обратился к Савельеву, — перейдем к делу. Нужен верный и надежный переводчик. Предложения есть?

Савельев молчал. Он думал о Лене, о полной неизвестности в их судьбе. Но он не хотел втягивать Савельеву в их с Грабиным работу. Он надеялся, что вот-вот, еще совсем чуть-чуть и Лену, как и большинство женщин-военнослужащих демобилизуют. Что она вернется в Москву. Он обязательно к ней приедет, и они поженятся.

Грабин потрепал его по плечу.

— Савельев! Ты что, спишь?

— Никак нет, товарищ полковник. Есть у меня на примете один парень. Младший лейтенант. Мальчик совсем. Из университета призвали. Но язык знает недурно. Переводит бегло, смело, я бы сказал нагло. Шустрый парень. Служит в военной комендатуре Фюрстенвальде.

Грабин снова взял телефонную трубку.

— Как ты говоришь его фамилия?

— Младший лейтенант Иванов Иван Петрович.

Полковник заговорил в трубку:

— Товарищ генерал, здравия желаю, полковник Грабин. С праздником вас. В комендатуре Фюрстенвальде есть такой Иванов Иван Петрович, младший лейтенант, переводчик. Нужен он нам очень. Нет, нет, товарищ генерал, ничем он не провинился. Наоборот, хотим парня к себе на службу забрать. Большое вам спасибо. Да лучше бы завтра прибыл. Работа не ждет. Я потом все формальности урегулирую. Еще раз спасибо.

— Будет завтра переводчик. Я смотрю, ты совсем спишь. Давай так, сейчас двадцать один десять. До двух ночи ты свободен. Поспи. В два жду у себя.

Савельев вышел на улицу, закурил. Кулешов ждал его в машине.

— Поедем, старшина, в отдел.

Кулешов вылез, поприседал, разминая ноги, и с напускным безразличием ответил:

— А чего ехать-то? Вон он там, в том доме, — он указал в сторону двухэтажного красного кирпичного дома на противоположной стороне улицы, во всех окнах которого горел свет, — его вчера сюда перевели. Интересно, там хоть накормят? Или натощак спать придется? Кухаренко небось все остатки с праздничного стола или сожрал, или припрятал у себя в каптерке.

— Хватит болтать, Кулешов, пошли. — Савельева сразу покинули усталость и сонное состояние. Он почти бежал в дом напротив.

Воспоминания счастливого человека

На следующий день после разговора с Гитлером я сидел в одном из просторных помещений Коричневого дома, выполнявших, как я понял, функцию малого зала заседаний. Здесь же находились члены избирательного штаба, планировавшие встречи с населением, митинги и собрания по всей Германии. В штаб входили личные адъютанты Гитлера Брюкнер и Шауб, Зеп Дитрих, Ганфштенгль, Отто Дитрих, Гофман. Конечно, в ходе избирательной гонки состав штаба менялся. Но эти люди неизменно составляли его костяк.

Зеп Дитрих встретил меня как старого друга, похлопал по спине, представил коллегам. Собственно говоря, большинство из них я знал и раньше. С Брюкнером, Шаубом и Зепом Дитрихом мы были знакомы почти десять лет. С остальными я встретился впервые, хотя, безусловно, слышал о них.