Полет Пустельги

Савельев закрыл глаза и стал мечтать о душе, о чистой постели, о долгом и спокойном сне. И чтобы рядом была Лена. Но из головы не выходил Баур. За минувшую неделю Савельеву пришлось допрашивать десятки людей из рейхсканцелярии, проводить очные ставки, читать множество протоколов допросов, сопоставлять и сверять факты. Если отбросить некоторые противоречия в показаниях, которые можно объяснить стрессовым состоянием людей, их страхом, если не принимать во внимание мелкие неточности, детали, версия самоубийства Гитлера обретала законченные формы. Баур, вне всякого сомнения, человек незаурядный, преданный Гитлеру без остатка, близко знавший фюрера долгие годы, похоже, не врал. Но, с другой стороны, работа контрразведчика и состоит в выуживании, анализе, систематизации именно противоречий, неточностей, деталей, тонкостей, нюансов. Как правило, в разработке этой тонкой материи кроятся основы побед и поражений разведки и контрразведки. Савельев хорошо помнил, сколько погибло партизан, диверсионно-разведывательных групп и ребят из военной фронтовой и агентурной разведки в первые годы войны из-за неопытности и беспечности. Абвер[27], СД и гестапо ошибок не прощали.

Воспоминания счастливого человека

В марте тридцать второго года в моей жизни произошло два важных события. В числе трех летных капитанов Люфтганзы первого марта мне вручили самую престижную национальную премию имени Левальда, учрежденную Министерством транспорта Германии. Премия вручалась за высокий профессионализм, безаварийность в работе и значительный налет. По этому случаю все германские газеты опубликовали мой портрет с материалом о самом знаменитом летчике страны, а обер-бургомистр Мюнхена устроил в ратуше прием в мою честь. В мой адрес было высказано много добрых слов и поздравлений. Я был безмерно счастлив. Счастливы были Доррит, мама и все мои родные. По просьбе директора школы, в которой училась наша дочь Инге, я в мундире со всеми орденами и наградами принял участие в собрании учеников и преподавателей, где рассказал об истории и развитии отечественной авиации. На мой взгляд, это патриотическое мероприятие прошло интересно и было исключительно полезным.

Второе событие, сыгравшее решающую роль в моей жизни, связано с приглашением поработать с Гитлером во время избирательной кампании. Я уже говорил об истинной подоплеке этого события. Произошло это следующим образом. Второго марта я вернулся в Мюнхен из рейса в Вену. В тот момент, когда я грузил в свою машину пакеты с подарками для Доррит и дочери, комендант аэродрома, старый добрый майор Гайлер, сообщил мне, что звонил некий господин Дитрих из Коричневого дома и просил передать желание господина Гитлера встретиться со мной. Йозефа Дитриха я немного знал. Он в 1917 году воевал на Западном фронте в первом танковом полку. Был фанатиком боевой техники. На этой почве мы с ним сошлись. После войны служил в баварской полиции, активно поддерживал Гитлера. За участие в «пивном путче» его изгнали из полиции. Теперь Зеп, как его звали товарищи по партии, руководил личной охраной Гитлера, недавно созданным подразделением СС в структуре штурмовых отрядов партии СА. Штурмовики носили традиционную коричневую форму, а эсесовцы во главе со своим руководителем Генрихом Гиммлером, черную.

Часам к шести вечера я приехал на Бреннерштрассе, 45, в Коричневый дом, как называли мюнхенцы здание партийного аппарата НСДАП из-за светло-кофейного цвета его стен. В конце двадцатых годов партия выкупила добротный трехэтажный особняк, или «Дворец Барлов», построенный в 1828 году французским архитектором Метивьером. По поручению Гитлера один из самых модных баварских архитекторов Пауль Троост перестроил здание в «имперском стиле». Теперь здесь размещалась резиденция фюрера и центральная партийная канцелярия. В фойе дежурные эсэсовцы проверили документы. В этот момент по центральной лестнице сбегал Зеп Дитрих. Он помахал мне рукой и выкрикнул:

— Дружище Баур! Поднимайся наверх. Фюрер ждет тебя.

Эсесовцы с уважением пропустили меня, в приветствии вскинув руки. Полагаю, они заметили номер моего партийного билета «74495». Это означало, что Баур входил в первую сотню тысяч членов НСДАП, то есть был старым соратником фюрера, ветераном партии.

Кабинет Гитлера на втором этаже здания представлял собой просторную квадратную комнату, обставленную дорогой мебелью. Стол был беспорядочно завален бумагами, карандашами, раскрытыми книгами. Правую стену занимал книжный шкаф, левую — карта Германии. В углу, у входной двери, на журнальном столике лежала толстая подшивка «Фёлькишер беобахтер», на приставном столе — туристическая карта страны и коробка цветных карандашей. Подоконник украшала ваза с цветами. Дитрих пропустил меня в кабинет и остался в приемной.