Похищение Европы

Международный аэропорт Бен-Гурион, Израиль

Вечер

Мильштейн быстро нашел стойку, где регистрировали его рейс. Людей в аэропорту было откровенно мало, не то что раньше, когда очередь на жесткий контроль-досмотр лентой вилась между специальных стоек, расставленных так, что образовывались длинные и узкие коридорчики.

Необъявленная война била не только по людским телам и нервам. Она, конечно, била и по экономике маленькой страны, что являлось второй главной целью инициаторов террора.

Долго ждать Семену не пришлось: самолет у них предполагался маленький, и тот наверняка будет полупустым. Десять минут – и он уже предстал пред очи русскоговорящей военной «психологини»: все офицеры на предполетном досмотре имели профессиональную психологическую подготовку.

Как всегда, последовали двадцать – тридцать на первый взгляд туповатых вопросов. Потом попросили вывернуть карманы пальто. Затем – вынуть и включить его ноутбук. Мало того – задействовать пару программ.

Все работало хорошо, но неутомимая девушка взяла специальную тряпочку и пару раз провела ею по клавишам. Тряпочка была отправлена в огромный, здесь же стоящий приборный шкаф, и лишь после того, как спектрометрический анализ показал отсутствие следов взрывчатых веществ, Мильштейн был пропущен в зону вылета.

Это, правда, вовсе не означало, что контроль закончен. Но дальше все уже было как в обычном аэропорту.

* * *

Семен на подобные мелочи не обижался. Даже если бы они предотвратили гибель хотя бы одного человека, они были бы оправданы. Однако всему миру известно, что израильские самолеты не захватывают и не угоняют. Так что пусть обыскивают и досматривают на здоровье. Лучше потерять полчаса, чем целую жизнь.

* * *

Он устроился на удобном мягком диванчике, ожидая, когда диктор объявит московский рейс. Пропустить объявление не боялся: здесь слова дублировали не только на иврите и английском, но обязательно и на русском языке.

А на свободное место рядом с ним опустилась массивная фигура Кацнеля.

* * *

Семен наблюдал его уже минут двадцать, но ждал, пока майор начнет разговор сам.

– Улетаете? – спросил тот.

– Да, – односложно ответил Мильштейн.

– Когда вернетесь?

– А почему вы считаете, что я вернусь? – усмехнулся Семен.

– В тактическом или стратегическом плане? – теперь уже усмехнулся Кацнель, почему-то больно задев этим Семена.

– Объяснитесь в обоих, – буркнул он.

– В тактическом – потому что угроза не снята. Вы же не стали сотрудничать с нами! Теплоход под прицелом. Поскольку вы это понимаете, то бросить друзей не сможете. Отход – завтра в ночь. Значит, завтра днем вы сюда вернетесь.

– Это индукция или дедукция? – пробурчал раздраженный Мильштейн. – Я, когда читал Конан Дойла, вечно путался.

– Я тоже, – улыбнулся Кацнель. – Продолжить про стратегические причины?

– Валяйте, – согласился Семен.

– Здесь все проще. И, как ни странно, глубже, – сказал майор и замолчал.

Мильштейн напрягся.

– Вы исчерпали набор причин, которые держали вас там. В ближайшие дни ваша главная на сегодня война закончится. Проблема так или иначе разрешится. С потерями или без – но разрешится. Наступит мирная жизнь.

– Это плохо? – спросил Семен.

– Это замечательно, – ответил Кацнель. – Для всех, кроме вас лично.

– Я типа монстр? – невесело улыбнулся Семен.

– Вы – порождение войны, – вдруг серьезно и печально сказал майор. – Я на своей работе случайно. Я так боялся за своих детей, что не мог жить спокойно под чужой охраной. Мне обязательно надо было участвовать в этом самому. А у вас – другой случай.

– По жизни – убийца? – тихо спросил Мильштейн.

– Упаси Бог, – отмахнулся майор. – Нет, конечно. Вы хороший человек и без причины – серьезной причины – не обидите мухи. Просто вы – жертва военного сознания.

– Вы думаете, «военный синдром» не лечится? – спросил Семен.

– Как правило, нет, – спокойно ответил Моше-Миша. – Единственный дискутируемый вопрос – в какую сторону вы его направите?

* * *

Майор вдруг встал и, не попрощавшись, медленно пошел к выходу. Пройдя уже метра два, обернулся и спросил:

– Может, позвоните нам завтра, когда вернетесь? Риск значительно уменьшится.

Семен отрицательно качнул головой.

Майор торопливо зашагал к выходу.

* * *

Кунцево, Москва

Ночь

Через шесть часов Семен уже был у цели. Операцию он разработал собственноручно и контролировать ее тоже хотел лично.

Его «мицубиси» стоял в двух кварталах от дома Валерии Сергеевой, хотя из аэропорта он приехал на другой машине, а до своего бронированного «галанта» вообще шел пешком, не доехав четырех кварталов.

Водителя в «галанте» пока не было, он появится лишь через полчаса, несмотря на то что машину сюда поставил именно он. Водитель был абсолютно надежный человек, но тем не менее, даже если бы захотел, при таком раскладе не смог бы свидетельствовать против шефа.

Подобные сверхмеры предосторожности означали только одно: Мильштейн отмел все приказы и запреты своего начальника Агуреева и единолично принял очень серьезные решения.