Похищение Европы

– Нет, – ответила та. И вновь закричала: – А тебе какое дело? Что ты мне в душу лезешь, Мойша? – Уже не думая о макияже, она провела рукой по лицу.

– Это важно, – спокойно ответил тот. – Значит, слово «дайвинг» все-таки знаешь.

Лерка не ответила.

– А про итальянский эсминец затонувший – не знаешь?

– Нет, – твердо ответила женщина. – Не знаю.

– И мэйл с координатами не получала?

– Не получала, – сказала Лерка, налила полную рюмку «Хеннеси» и одним махом опрокинула себе в рот.

Ее прическа разметалась, тени съехали из-за слез, помада размазалась: теперь она вызывала у Мильштейна гораздо меньше нескромных желаний. И главное – стало очевидным, что врать Лерка будет до самого конца.

А значит – не надо его оттягивать.

* * *

Мильштейн бросил на стол пачку бумаг.

– Что это? – равнодушно спросила успокоившаяся Валерия Ивановна.

– Распечатки твоих переговоров, – ответил Семен.

– Наплевать, – сказала она, рукой отодвинув бумаги. – Что еще?

– Еще Князь. Еще Равиль.

– Их тоже я убила? – спросила Сергеева.

– Ты наняла, – ответил Мильштейн. – Меня интересует – с кем? Сомневаюсь, что ты все сделала сама.

– Вы всегда во мне сомневались, – пьяно усмехнулась Лерка. – Вы всегда меня недооценивали. Видели только тело. – Она распахнула халат, что в нынешних обстоятельствах уже не казалось сексуальным. – А вот теперь, оказывается, я – коварная заговорщица. Так, Мойша?

– Выходит, так, – нехотя откликнулся Мильштейн. – И с Испанией ты общалась. И мэйлы с твоего компьютера уходили странные. А ты вот ни о чем не знаешь.

– Ты пришел убить меня, Мойша? – устало спросила Лерка. – Так убивай.

– Нет, – ответил Семен. И выложил на стол маленький черный «браунинг-компакт».

– Зачем это? – Сергеева отшатнулась от оружия, как от паука или жабы.

– Не смотри, что он маленький, – спокойно объяснил Мильштейн. – Пули – девять миллиметров. Смерть сразу.

– Мне не страшно, – сказала женщина. – Я уже устала бояться.

– В нем один патрон, – монотонно продолжил Семен. – Можешь взять и пальнуть. Хочешь – в себя. Хочешь – в меня. Эффект – гарантирован.

Лерка взяла пистолет в руки.

– Не боишься, Мойша? – Она, пьяно улыбаясь, прицелилась ему в лицо.

– Есть немного, – сказал он, не отводя глаз. – Но мне тоже надоела эта история.

– Я в тебя пальну, – рассмеялась женщина, – патрон холостой, зато докажу свою вину, так? Ты всегда был хитрым, Мойша.

– Патрон не холостой, – сказал Мильштейн.

* * *

Женщина, не выпуская из руки оружия, пристально всмотрелась Семену в глаза.

– Значит, раз – и все? – спросила она.

– Именно так, – подтвердил он.

– Ты меня убедил. – Она налила рюмку до краев и опрокинула ее себе в рот. Потом навела ствол прямо в голову Мильштейну.

Он не выдержал и закрыл глаза. В любом случае Агуреев будет спасен.

* * *

– Прощай, Семочка, – нетвердым голосом произнесла Лерка. – Встретимся наверху.

* * *

Выстрел прозвучал не слишком громко.

* * *

Через минуту – не меньше – Мильштейн понял, что жив.

Он открыл глаза.

Лерка лежала на кровати, свесившиеся ноги по-прежнему доставали пол. Глаза, видно, как и Мильштейн, закрыла перед выстрелом. Рот полуоткрыт.

«Браунинг» так и оставался в ее начавшей коченеть руке. Из-под левой груди по простреленному халату медленно стекала кровь.

* * *

Семен поднялся со стула. Пересилив себя, сделал шаг к Лерке. Дотронулся тыльной стороной пальцев до ее шеи. Пульса не было.

Он аккуратно, как заведенная кукла, собрал выложенные на стол бумаги, протер платком места, за которые мог случайно схватиться. И, не оглядываясь, покинул квартиру.

* * *

На улице все было спокойно. С пришедшими по его душу киллерами расправились профессионально, практически не оставив следов. Выстрел из Леркиной квартиры тоже вряд ли кто-то услышал.

Все опасности остались позади.

* * *

У «мицубиси» уже ждал водитель.

– Куда поедем, Семен Евсеевич?

Мильштейн молча махнул рукой – уходи. Водитель не обиделся, своего шефа он не просто уважал – почти боготворил. Вылез из-за руля, попрощался и пошел к метро.

* * *

Семен сел в машину, завел, но ехать сразу не смог, хотя стоять здесь уже не следовало. Однако сосредоточиться он не сумел. Слезы застилали глаза, а на душе было так черно, как никогда до этого.

* * *

Еще через четыре часа Семен Мильштейн уже регистрировал билет на утренний рейс в Тель-Авив: запущенная машина со смертью Лерки вряд ли остановится сразу…

32. Двадцать шестой день плавания теплохода «Океанская звезда»

Траверз границы сектора Газа и Египта, 20 миль от берега

Ярко освещенная и заливаемая музыкой, звучащей из многочисленных громкоговорителей, «Океанская звезда» казалась «Титаником», неторопливо идущим к месту собственной гибели. Даже не «Титаником», а «Летучим голландцем»: палубы теплохода были совершенно пусты, равно как и многочисленные бары, салоны, залы.