Похищение Европы

– А там сейчас не опасно? – озабоченно спросила полная туристка с третьего ряда.

– В Старом городе не стреляют, – улыбнулся Алек. – В Старом городе стрелять нельзя. Вы все увидите сами.

* * *

Экскурсия была интересной – бывший историк знал очень много и рассказывать умел. Красной нитью его рассказов была особая – вненациональная и даже внерелигиозная – святость Иерусалима. Себя он называл «человеком мира».

И похоже, это действительно было так. Его знали и уважали в Абу-Гоше – где автобусы остановились на плановую стоянку и перекус, – огромной, шикарно отстроенной арабской деревне под Иерусалимом, в которой никогда не стреляли и которая из века в век только богатела. Алек был известной фигурой и в Старом городе, сегодня почти пустом, без туристов и жителей.

* * *

Оно и понятно: основным занятием здесь всегда была торговля: целые улицы представляли собой череду ворот, за которыми скрывался типичный арабский магазинчик величиной в одну большую комнату. Пряности, еда, золото, кроссовки, сувениры – восточный базар во всем его блеске.

Сейчас крытые «улицы» были пусты, а магазинчики наглухо прикрыты толстыми ставнями-воротцами.

Их группа была единственной во всем городе. Еще им удалось встретить только двух или трех туристов-индивидуалов, ходивших со своими личными экскурсоводами.

На людей начала действовать эта угнетающая тишина. На остановках, когда Алек рассказывал о месте, в котором они в данный момент находились, народ старался сбиваться потеснее. Когда ощущаешь друг друга – спокойнее.

* * *

Туристы прошли мимо Стены Плача – главной святыни иудеев. Назвали так потому, что завоеватели сначала раз в год пускали побежденных поплакать над обломками своего храма. Потом даже такое «благородство» среди сильных стало немодным. И тысячи последующих лет изгнания иудеям оставалось только мечтать о возвращении к своему храму, говоря об этом в главных молитвах: «В следующем году – в Иерушалаиме…»

Вернулись только в 1967-м, обнаружив взорванные иорданцами останки двадцати семи древних синагог и кучи мусора на местах святилищ. А вот Стена уцелела и на этот раз.

* * *

На пустынной площади молилось несколько евреев, слева – мужчины, справа, за низеньким заборчиком, – женщины. В трещины между кладкой люди подкладывали записочки с самыми сокровенными своими желаниями.

– Это – исторически новая традиция, – объяснил Алек. – В Святых книгах ничего об этом не сказано. Но люди – верят и оставляют их десятками тысяч. Оставляли… – печально поправился он.

– А не евреям можно? – спросила пожилая женщина, отдыхавшая в круизе с почти взрослой внучкой.

– Конечно, – улыбнулся Алек. – В этом городе мало что зависит от национальности. Просто не все это понимают.

* * *

Туристы быстро обменялись ручками и бумагой, написали записочки, аккуратно свернули и оставили свои просьбы к иудейскому Богу в трещинах между древними камнями.

* * *

– Я сейчас выскажу ужасную мысль, – улыбнулся Алек на очередной остановке. – В этом городе нет национальных святынь. Этот город смеется над теми, кто провозглашает себя единственным и неповторимым.

Смотрите, Харам эс Шариф, Благородное святилище на горе Мориах, третье место по святости для мусульман после Мекки и Медины. Но оно свято и для евреев – здесь Божий Ангел не дал Абраму принести в жертву сына Исаака, и здесь же был построен легендарный храм Соломона. В нем хранилась Арка Братства, символ единства еврейского народа. А уже в ней находились те самые знаменитые «Десять заповедей».

Так чья это святость? Евреев? Арабов? А разве русские или англичане не считают «Заповеди» и своей святостью?

* * *

Сами названия действовали на путешественников гипнотически: Гефсиманский сад, Святая гробница, улица Скорби. Вдоль последней и провел группу Алек, от крепости Антония, где Христос предстал перед Пилатом, до Голгофы, места казни, тогда находившегося за городскими стенами.

Девять остановок – по числу остановок Иисуса на пути к смерти и вознесению – сопровождались кратким и точным рассказом.

Неизвестно, что действовало больше: пустынность древних узких улиц, спокойный, с деталями «очевидца», рассказ их талантливого экскурсовода, погода, грустная и печальная, под стать рассказу, – а может, все, вместе взятое. Однако группа сумела проникнуться не только «фабулой» происходивших здесь две тысячи лет назад событий, но и их духом, высоким смыслом.

* * *

Перекусили в маленьком арабском кафе. Даже и не кафе – все вокруг было закрыто, – а просто в крошечном закутке-переулке, в который арабы, дружески поздоровавшиеся с Алеком, мгновенно принесли ободранные раскладные столики и такие же стулья.

Через четверть часа проулок был заполнен ароматами хорошо приготовленного мяса, восточных приправ и острого, на любителя, горохового хамуса. Подуставшие туристы с удовольствием ели, а Алек обменивался тихими фразами на арабском с хозяевами «кафе».

– Что они говорят? – спросила пожилая туристка с внучкой.