Похищение Европы

Например, известно довольно большое количество домашних тварей, которые приучены гадить в унитаз. Но найдите хоть одну, которая после этого спустит за собой воду!

* * *

Недоразумение между Береславским и Хусейном было довольно быстро улажено, и теперь песик частенько уделял внимание рекламисту, дозволяя усаживать себя, теплого и пушистого, ему на руки.

Вот и сейчас Хусейн шариком подкатил к Ефиму, выражая дружеское участие помахиванием своего мохнатенького обрубленного хвоста и фирменным похрюкиванием. Маленький черный нос выразительно подергивался, демонстрируя тонкую нервную организацию этого животного. А умные внимательные глазки лишь усиливали впечатление.

– Здравствуйте, Хусейн! – вежливо поздоровался Береславский, стараясь не давать тому повода усомниться в своем искреннем уважении. Но тот и не сомневался: стоило рекламисту подставить свои ладони, как песик ловко на них заскочил.

Ефим прижал теплый, сразу засопевший шарик к обширному животу и приготовился к неспешной – хотя, как правило, острой – беседе с его хозяйкой.

– Чего-то вы невеселая последние пару дней, – заметил он.

– Выпала из роли? – весело ухмыльнулась Людмила Петровна.

– Какой роли? – довольно фальшиво удивился рекламист.

– Старушки-веселушки. Термин не перепутала? – Наклонив розововласую головку, Евстигнеева хитро смотрела на слегка смутившегося Ефима. – Да ладно, Ефимчик, не смущайтесь, – отпустила она его грехи. – К тому же это гораздо благозвучней, чем мистер Ху.

Ефим благоразумно промолчал.

Закончив перечисление его грехов, бабулька приступила к делу:

– Мне нужно с тобой очень серьезно поговорить, Ефимчик.

– Я готов, – не выказывая удивления, хотя на самом деле удивился, ответил Береславский. Даже пса спустил с рук. Слегка обиженный Хусейн сразу подбежал к боку синего ящика и задрал маленькую мохнатую лапку.

– Хусейн! – негромко сказала бабка. Пес мгновенно прекратил приготовления и виновато посмотрел на хозяйку.

«Все же он – супер», – подумал Ефим. По его мнению, прыгнуть с гранатой под танк любой собаке легче, чем отказаться от диктуемого инстинктом желания традиционным способом пометить территорию.

– Так вот, Ефимчик, – продолжила Евстигнеева. – Грущу я от того, что все хорошее – кончается.

– Это вы про круиз? – успокоился Береславский. А то ему уже почудилось что-то неважное.

– И про круиз тоже, – мягко улыбнулась Людмила Петровна. Хорошая у нее была улыбка. Так улыбаются люди, действительно умеющие ценить радости.

– А что еще кончается? – снова насторожился рекламист.

– Сейчас скажу, – пообещала Евстигнеева, но вместо ответа достала папиросину и с помощью Береславского, который, несмотря на то что сам не курил, всегда носил зажигалку, ее раскурила. – Кстати, Ефимчик, – спросила она, затянувшись всей грудью и выпустив изрядную порцию вонючего дыма, – а зачем вам зажигалка?

– Если «Звезда» потонет и мы окажемся на острове, – неожиданно честно ответил Ефим, – пригодится.

– Я так и думала, – удовлетворенно сказала Евстигнеева. – Это из вас так и прет. – В общении с Береславским она почему-то частенько перебивалась с «ты» на «вы» и обратно.

– Что – прет? – теперь уже удивился собеседник. – Что из меня прет, Людмила Петровна?

– Ты основательно страхуешься от невероятных проблем и легко лезешь в вероятные.

– Ладно вам, – даже с некоторой обидой отреагировал рекламист. – Мне тут один психолог уже вкатил характеристику – «склонен к риску и самоуничтожению». Это я-то склонен? С моей-то мнительностью и осторожностью? На самолетах летать боюсь. В море сплю в обнимку со спасжилетом.

– Ну, не только со спасжилетом… – ехидно заметила Евстигнеева.

Пристыженный Береславский потупил взор.

– Так вот, – как бы не замечая его смущения, продолжила, враз посерьезнев, Людмила Петровна. И замолчала.

– Что – так вот? – не выдержал наконец Ефим.

– Вот это фо-о-кус! – чуть не присвистнула старушка. Ефим, проследив за ее взглядом, увидел Хусейна, сидевшего рядом с синим ящиком в странноватой позе: прямо на маленькой квадратной заднице, поджав хвостик и сложив передние ручки-лапки. Ни дать ни взять – суслик.

– Забавно, – сказал Береславский, не особо удивившись. По его мнению, многие маленькие собачки с примесью терьерных кровей были способны на подобную акробатику.

– Более чем, – согласилась бабуля. – Надо звать Агуреева.

– Вы думаете, его это развлечет? – лениво поинтересовался рекламист, уже испытывавший некоторое желание подремать.

– Думаю, да, – согласилась Евстигнеева. – В ящиках – взрывчатка.

– Что-о?! – подскочил как ужаленный Береславский. Может, он и был склонен к самоуничтожению, но только – «само». А в то, что розовокудрая Евстигнеева не шутит, Ефим Аркадьевич поверил как-то сразу.

* * *

Она и не шутила.

– Хусейн, мальчик мой, – сказала бабуля нежно. – Подойди к другому ящичку.

Хусейн стоял – точнее, сидел – неподвижно, в той же позе, посматривая на людей черненькими поблескивающими глазками. Он был, безусловно, доволен собой и ожидал полагающуюся в таких случаях награду. По крайней мере на Высших собачьих курсах его в аналогичных ситуациях никогда не обделяли.