Похищение Европы

– Давай за камни! – на ходу шепнул он. Береславского в таких ситуациях не было нужды упрашивать. Когда надо, он умел бегать быстро.

– Может, наверх рванем? – на ходу спросил он. – Наверняка есть тропки.

– Может, и рванем, – согласился не особенно взволнованный Николай, когда они спрятались за большим – высотой в пару метров – валуном, наверняка когда-то скатившимся к берегу с горы. – Сначала надо понять, чего им надо.

Ефим печально вздохнул. В его представлении ничего хорошего от ночных гостей ждать не приходилось.

А трактор тем временем выполз на пляж и остановился «мордой» к морю, прямо перед тем местом, на котором они только что сидели. В мощном свете его фар высунувшийся из-за валуна Ефим даже без очков разглядел свой отсверкивавший белым пятном платок.

Тракторист, наверное, тоже его разглядел, потому на пару секунд и остановился. Затем, сочтя предмет недостойным внимания, он опустил вниз специальное навесное приспособление и…

– Стой, черт! – изо всех сил заорал Береславский. Он уже все понял и, поскольку терпеть не мог, когда трактористы зарывали в землю его очки – уж черт с ним, с платком! – пулей рванул вперед. – Стой, гнида! – орал он. Но трактор уже неспешно пошел вперед. Его рабочий орган делал свое дело, рыхля слежавшийся песок и переворачивая песчаные пласты, чтобы на завтрашнее утро купальщикам не досаждали сигаретные «бычки», бумажки и косточки от персиков.

Ефим догнал-таки железный аппарат, тракторист остановился, тем более что его фары высветили стоявшую в углу пляжа машинку. Он тут же понял проблему и, доброжелательный, как большинство испанцев, кинулся исправлять ситуацию: развернул трактор фарами к месту происшествия и достал большой фонарик для облегчения более детального исследования.

Последующие четверть часа прошли в совместных поисках, которые в итоге увенчались успехом. Точнее – увенчались бы, если бы цель состояла только в том, чтобы предмет найти. Однако в найденном платке оказалось не менее трех огромных дыр. А в найденных очках присутствовало не менее десяти переломов оправы и – что для очков немаловажно – напрочь отсутствовали стекла.

* * *

Ефим пару минут в неплохом темпе произносил слова, совершенно непонятные трактористу, но сильно заинтересовавшие Агуреева.

– Литератор! – одобрил он выданный связный текст.

Печальный и, в общем, совершенно не виноватый тракторист молча стоял рядом.

– Ладно, – наконец хлопнул его по плечу Береславский. – Чего уж тут! Все в порядке, не расстраивайся.

Но чувствительный испанец все равно расстроился, даже не стал дочищать пляж: развернулся и уехал.

* * *

– Кстати, ключ от машины, видно, тоже закопан, – вдруг сказал, хлопая себя по карманам, Береславский.

– Ты серьезно? – аж подскочил Агуреев.

– Куда уж серьезнее, – ответил Ефим, выворачивая пустые карманы брюк. – Наверное, выпал, когда я платок вынимал.

– Вот жопа, – прокомментировал Николай.

– Это ты мне? – осведомился Береславский.

– А ты еще кого-нибудь здесь видишь? – спросил Агуреев. И неожиданно заржал.

Ефиму тоже стало почему-то смешно. Потом, отсмеявшись, понял почему: вроде серьезная неприятность – оказаться ночью, в чужой стране, на пустынном пляже, без машины.

Но – только на первый взгляд. Потому что это, как и огромное количество иного, столь же серьезно нами воспринимаемого, на самом деле мелочи.

Ни от кого не убудет. Через час рассосется. А через неделю будет веселить воспоминаниями.

Этим и отличаются ненастоящие неприятности от настоящих бед. Последние никогда уже никого не развеселят, даже тогда, когда все давно будет позади.

* * *

Вдвоем они перерыли еще пару кубометров пляжного песка. Сдались не сразу, а лишь поняв, что проще пешком допереть в гору до шоссе.

– Слушай, а может, ты ее без ключа заведешь? – вдруг спросил Ефим. – Инженер как-никак!

– Ты тоже инженер, – беззлобно огрызнулся Агуреев и мстительно добавил: – Как-никак.

Однако на всякий случай к машине подошел. Открыл водительскую дверцу и стал на ощупь лазить под приборным щитком, пытаясь разобраться с системой зажигания. Наружу торчала только его толстая задница – в плане фигуры оба приятеля были схожи.

Ефим, довольный, что лазить вниз головой приходится не ему, смотрел близорукими глазами на море. Все было, прямо скажем, расплывчато, но от этого – не менее красиво.

* * *

– …Жо-о-опа! – вдруг разнесся над тихим пляжем агуреевский вопль.

– Прищемил, что ли? – разозлился Ефим.

– Ключ – в замке! – объяснил Агуреев, и Береславский, в силу врожденного чувства справедливости, вынужден был на этот раз согласиться с критикой.

Машину тут же завели, развернули фарами к морю, и берег, по-прежнему пустынный, но теперь освещаемый мощным неестественным светом, сразу же стал другим.

– Ладно, сейчас поедем, – докуривая очередную сигарету, сказал Агуреев.

– А «фенечка»? – напомнил ему Ефим.

– Кому она нужна, эта «фенечка»? – со вздохом проговорил Николай. Он подошел к урезу воды – волн почти не было – и бросил картонку в море. Она некоторое время не тонула – ее местонахождение выдавала рябь, видная в отраженном лунном свете. Потом исчезла.

Канула, как сам Саня.