Поездка в Хиву

Следующим вечером у меня состоялся любопытный разговор с полковником, касавшийся сравнительных характеристик киргизских и английских лошадей; и, мне кажется, я заставил этого славного офицера усомниться в том, насколько можно мне доверять, так как ни он сам, ни офицеры его штаба не в силах были поверить, что одна английская лошадь как-то раз перемахнула через ров шириной в тридцать шесть футов; даже великое достижение Джорджа Осбалдестона, проскакавшего двести миль за восемь с половиной часов, казалось им сущей мелочью в сравнении с упомянутым выше прыжком.

Впрочем, люди в Средней Азии не могут быть осведомлены обо всем происходящем на планете наравне с нами – жителями западного мира, и в итоге мне все-таки удалось получить определенный кредит доверия, объявив, что ни один человек в этой комнате не сумеет связать меня веревкой без того, чтобы я не выпутался и не освободился самостоятельно. Один артиллерийский офицер тут же потребовал доказать это мое заявление. Я так и поступил, и результат обескуражил аудиторию, поскольку от пут я избавился в два раза быстрее, чем тот офицер меня связывал.

На следующее утро прибыл казначей хана, доставивший несколько тысяч рублей в счет уплаты военных издержек. Он позавтракал с Ивановым и даже умудрился сделать это с ножом и вилкой, хотя последний предмет явно доставил ему массу неудобств.

Несмотря на свою мусульманскую веру, казначей явно любил шампанское и в этом пристрастии сходился со своим повелителем. Из форта в Хиву частенько отправляют это вино целыми дюжинами бутылок, а все сомнения хана испарились, когда ему сообщили, что Пророк не знал о шампанском и, следовательно, не мог его запретить.

Незадолго до приезда казначея в Петро-Александровске побывал посланник бухарского эмира. Он приезжал по поводу разногласий, вызванных некими кочующими киргизами, которые, согласно слухам, переходили через границу и скрывались на бухарской территории, стоило русским чиновникам приступить к сбору налогов. Между эмиром и генералом Кауфманом на сей счет велась отдельная переписка. Первый из них, кстати сказать, не является самым просвещенным правителем, и о нем рассказывают, что однажды, заметив, как русский офицер разглядывает Луну в телескоп, он отправил за ним и потом спросил об увиденном. «Ну, там есть горы, потухшие вулканы, – ответил ему офицер. – Вот это я и рассматривал». – «Надо же! – удивился эмир. – Как интересно! А кто у них там на Луне хан? Хотел бы я с ним познакомиться».

В разговоре о Бухаре один из офицеров упомянул совместную русско-германскую научную экспедицию, которая направлялась в этот город и намеревалась исследовать местность между Самаркандом и Пешаваром на предмет будущего строительства железной дороги, весьма необходимой в Средней Азии для быстрого концентрирования войск, если таковое потребуется.

– За нашу следующую встречу! – неожиданно предложил тост один молодой офицер, поднимая бокал шампанского.

– И где же она состоится? – спросил я.

– Кто знает? – пожал плечами другой офицер. – Полагаю, рано или поздно мы встретимся на поле боя.

Вообще, практически каждый офицер, встреченный мною в Средней Азии, придерживался того мнения, что ждать столкновения между нашими войсками в Индии долго не придется. «Очень, конечно, жаль, – отмечали они. – Но интересы наши пересекаются, и хоть мы на личном уровне все очень хорошие друзья, однако близится пора выяснить мечом: кто будет править на Востоке».

Несмотря на неприязнь генерала Кауфмана к путешествующим по Туркестану иностранцам, в Петро-Александровске служил один прусский офицер, получивший дозволение вступить в русский полк. До этого он прошел франко-прусскую кампанию, где весьма отличился. Тем не менее после своих доблестных успехов на родине он убедил одного из немецких родственников русского царя обратиться с просьбой к императору, дабы тот согласился на вступление иностранца в один из туркестанских полков. В разговоре с ним я выяснил, что он обучался в том же самом заведении в Германии, где образование получил и я, поэтому у нас нашлись общие знакомые. Высоко отзываясь о его воинской подготовке, русские офицеры все же считали его присутствие в своей среде большой ошибкой, поскольку в случае возможной войны с Германией ему придется вернуться в свой Фатерлянд, куда он увезет слишком много полезных сведений. Этому молодому немцу попервоначалу наверняка было не очень комфортно оказаться в сообществе офицеров, питавших единодушное отвращение к его нации.

Мы с Назаром тем временем занимались подготовкой к обратному походу в Оренбург, собирая запас провизии. Я закупил две дюжины фазанов, в изобилии водившихся в здешних местах, где их продавали по пять пенсов за штуку.