Поезд сирот

– Вы разве не слышали, что девочка рассказала, мистер Соренсон? – произносит она сдавленным голосом. – Над ней пытались… надругаться. А миссис Грот, ставшая случайной свидетельницей этой безобразной сцены, вышвырнула ее из дому. Не станете же вы настаивать, что Дороти должна вернуться в подобное место? Честно говоря, меня удивляет другое: что вы не поставите в известность полицию; они должны побывать там. Судя по рас-сказам Дороти, это нездоровое место и для других детей.

Мистер Соренсон медленно кивает, словно пытаясь сказать: «Да будет вам, будет, просто мимолетная мысль, не поднимайте крик, давайте успокоимся». Произносит же он следующее:

– Да, однако ситуация непростая. В данный момент у меня нет на примете ни одной семьи, готовой взять к себе сироту. Разумеется, я могу поспрашивать в других местах. Связаться с нью-йоркским отделением Общества. Если понадобится, полагаю, Дороти может вернуться туда со следующим поездом.

– Я убеждена, что можно обойтись без этого, – говорит мисс Ларсен.

Он слегка пожимает плечами:

– Будем надеяться. Но наверняка сказать трудно.

Она кладет руку мне на плечо, слегка сжимает:

– Тогда, мистер Соренсон, давайте рассмотрим, какие у нас есть варианты. А между тем на день-два я могу взять Дороти к себе.

Я в изумлении поднимаю на нее глаза:

– Но мне казалось…

– Насовсем не получится, – добавляет она торопливо. – Я живу в пансионе, мистер Соренсон, дети туда не допускаются. При этом моя хозяйка – добрая женщина, она знает, что я школьная учительница и что не все мои ученики… – она с явной осторожностью подбирает слова, – живут в благополучных домах. Полагаю, она проявит понимание – на день-два, как я уже сказала.

Мистер Соренсон поглаживает усы.

– Ну что ж, мисс Ларсен. Я выясню, какие еще есть возможности, а на несколько дней оставлю Дороти на вашем попечении. Надеюсь, что ты, как того требуют обстоятельства, покажешь себя вежливой и хорошо воспитанной молодой особой.

– Да, сэр, – отвечаю я торжественно, а сердце переполняется радостью. Мисс Ларсен берет меня к себе! Я не могу поверить своему счастью.

Хемингфорд, штат Миннесота 1930 год

Водитель, приехавший за нами с мисс Ларсен после занятий, выражает свое изумление, приподняв бровь, однако не произносит ни слова.

– Мистер Йейтс, это Дороти, – говорит ему мисс Ларсен, и тогда он кивает мне в зеркале заднего вида. – Дороти, мистер Йейтс работает у моей хозяйки миссис Мерфи и любезно довозит меня до школы каждое утро, поскольку сама я машину не вожу.

– Рад знакомству, мисс, – говорит он, и по его розовым ушам видно, что говорит искренне.

Хемингфорд гораздо больше Олбанса. Мистер Йейтс медленно едет по главной улице, я глазею на вывески: Императорский театр (большая афиша на нем кричит: «МЫ ТЕПЕРЬ ГОВОРИМ, ПОЕМ И ТАНЦУЕМ!»), редакция газеты «Хемингфорд леджер», Развлекательный салон Уоллы, на стеклянной витрине реклама «БИЛЬЯРД, СОДОВАЯ, КОНФЕТЫ, ТАБАК»; Банк Фармера; Хозяйственный магазин Шиндлера; Универсальный магазин Нильсена – «ПРОДУКТЫ И ГАЛАНТЕРЕЯ».

На углу главной улицы и Парк-стрит, в нескольких кварталах от центра, мистер Йейтс останавливается перед домом в викторианском стиле, выкрашенным в голубой цвет, обнесенным террасой. Табличка перед входной дверью оповещает: «ХЕМИНГФОРДСКИЙ ПАНСИОН ДЛЯ МОЛОДЫХ ДАМ».

Мисс Ларсен открывает дверь, дребезжит колокольчик. Она манит меня за собой, одновременно приложив палец к губам, и шепчет:

– Подожди здесь минутку.

Потом снимает перчатки, разматывает шарф и исчезает за дверью в конце коридора.

Вестибюль выглядит строго: вишневые обои, большое зеркало в золоченой раме, темный комод с богатой резьбой. Осмотревшись, я присаживаюсь на краешек скользкого стула, набитого конским волосом. В одном углу громко тикают величественные напольные часы; когда они начинают бить, я от испуга чуть не соскальзываю на пол.

Через несколько минут мисс Ларсен возвращается.

– Хозяйка, миссис Мерфи, хочет с тобой познакомиться, – говорит она. – Я рассказала ей о твоем… положении. Я сочла своим долгом объяснить ей, почему именно ты здесь оказалась. Надеюсь, ты не против.

– Конечно нет.

– Просто веди себя как всегда, Дороти, – говорит она. – Ну, пошли. Сюда.

Я иду за ней по коридору, мы входим в гостиную, где у пылающего камина сидит на обитом розовым бархатом диване дородная, большегрудая дама с венчиком пушистых седых волос на голове. От носа разбегаются длинные складки, будто у марионетки, выражение лица приветливое, живое.

– Да уж, детка, похоже, крепко тебе досталось, – говорит она и делает мне знак сесть напротив, в одно из двух кресел с цветастой обивкой.

Я сажусь в одно, мисс Ларсен – в другое; мисс Ларсен улыбается мне с видимой тревогой.

– Да, мэм, – отвечаю я миссис Мерфи.

– А, так ты ирландка, да?

– Да, мэм.

Она расплывается в улыбке.