Подземный флот маркшейдера Вольфа

Тут двери распахнулись, и в комнату, грозно шурша платьем, ворвалась София Христиановна.

— Так… что есть это?! Почему надлежащая помощь не есть оказана своевременно? — грозно оценила она положение дел и стала повелевать чисто по-императорски. — Мне живо воды, спиритус и что есть вязать…

— Простите, ваше высочество… — Князь явно хотел возразить что-то.

— Я уже вязать поврежденья войны, — резко пресекла всякое вмешательство будущая императрица. — И моему фатер и господам офицерам. Я знаю, что есть делать. Несите и выйдете все вон.

— Слушаем и повинуемся, ваше высочество. — Князь сломался пополам и из поклона подмигнул Киту, а когда они вышли, сказал со вздохом: — Не каждый в этом мире может похвалиться, что его перевязывала сама Екатерина Великая…

— Жалеешь, что тебя тоже не подстрелили, — уже без всякого стеснения подковырнул Кит князя.

Тот стрельнул взглядом и… и весело, уже совсем по-свойски хлопнул Кита по плечу:

— А ты как думал! Ты, что ли, не жалеешь?

Через полчаса князя было не узнать. Он созвал всю свою боевую команду на самый верх, в обсерваторию, на особое, чрезвычайное собрание. Даже ее высочество смотрело на него теперь с явным почтением. Князь выглядел роскошно. Он был одет в черный военно-морской мундир без погон, сахарно-белую сорочку с блестяще-угольным столбиком галстука, а на голове у него красовалась прямо-таки адмиральская фуражка с кокардой в виде распахнувшего крылья белого лебедя!

Впрочем, и юный Александр Македонский выглядел не менее роскошно, если не сказать — попросту сногсшибательно. Он тоже был в парадно-боевом «мундире», то есть — в царских боевых доспехах древних времен. На голове у него блестел шлем с двумя алыми метелочками-султанчиками, за что в древние времена и называли Александра Македонского не иначе как «Двурогим», а на поясе у него висел короткий меч в кожаных ножнах, украшенных рубинами.

Посмотреть на все это разношерстное собрание со стороны — смех да и только, детский утренник-маскарад… Однако ж война предстояла не по-детски серьезная, немыслимая, такая война, какую и представить себе невозможно, поэтому древний меч ни у кого смеха не вызывал. И меч мог пригодится в такой войне. На крайний случай, в качестве отвертки.

Остальные «воины Времени», сидевшие за небольшим круглым столиком, чуть в стороне от телескопа, торчавшего в дневное небо, были одеты буднично скромно. Даже ее высочество ничуть не смущалось своего серого — «дорожного», как оно потом само сказало — наряда. Дорога, и вправду, предстояла нелегкая.

Присутствовала и княжна, слегка перевязанная, с подбитой рукой на повязке и перевязанной ногой — оказалось, был вывих стопы. Она, как обычно, устроилась между Томом Эдисоном и Александром Македонским в качестве переводчика-полиглота, то есть человека знающего кучу языков. Кит почему-то стеснялся смотреть на нее — казалось, стоило глянуть на спасенную-переспасенную княжну, так уши сразу вспыхивали, как бенгальские огни. Княжна же, напротив, так и постреливала глазами в Кита, как недавно вражеский летчик-пулеметчик из своего орудия. Казалось бы, не Кит, а принц Александр во всем его завоевательном великолепии должен был слепить ей глаза, но она на него даже мельком не смотрела.

— Ваши высочества! — важно произнес князь, возвышаясь над столом. — Дамы и господа! Соратники! Час настал. Из адских глубин будущего на нас двинулась грозная темная сила! Подобно варварской орде, подобно дьявольскому смерчу, она стремится смести всю многострадальную Историю человечества, все великие труды поколений и создать на руинах Истории эдакую тюльпанную оранжерейку под начальством умильного садовника… эдакого волка в овечьей шкуре.

— Жорж, извини! — прервала княжна пламенную речь брата. — Принц Александр не знает, что такое «тюльпанная оранжерейка»…

— Скажи ему, что… — Князь на миг задумался. — Просто загон для овец. Для глупых беленьких и пушистых овечек… да хоть и умненьких… но только под началом того же волка. Про овец и волков принц поймет лучше нас.

Он подождал, пока сестра переведет, и продолжил:

— Темные силы будущего уже совершили на нас первое нападение. Они узнали о нас, они признали в нас мощную угрозу их коварным планам. Пока великое время, созданное Богом, на нашей стороне. Но больше оно не ждет. Первым делом мы полностью закроемся, отгородимся от этого мира. Посему я, как капитан боевого корабля, поднимающего якорь, прошу вас сделать окончательный выбор…

Князь медленно обвел взглядом команду. Несколько мгновений стояла необычная, возвышенная тишина.

— Как заметить, вы, капитан… — вдруг строго проговорила София Христиановна, — …думать о нас плохо.

Князь побледнел.

— Приношу извинения, ваше высочество… — он поклонился Софии Христиановне, а потом быстро обвел взглядом всех, тормознув только на Александре Македонском, который сидел с неподвижным лицом, горящими глазами и выпятившейся вперед нижней губой — того и гляди рубанёт мечом! — Всем приношу самые искренние извинения за свой вопрос. Это был мой долг капитана. А теперь я поднимаю якорь…