Подземные дворцы Кощея

— Эти штучки на меня не действуют, Коротышка. За жизнь я не цепляюсь, чтоб любой ценой… Я свое дело сделал. И все в порядке.

— Посмотрим. Эй, Салим, шакал! А ну-ка покажи нам, как ты резал моего названого брата.

Салим изменился в лице, повалился на колени.

— Никогда не видел… брата! Я не знаю!

Коротышка кивнул на меня.

— Они подстрелили мальчишку, а твоя семья его схватила. Ты пытал, я знаю. И где зарыли, знаю. Хамидбай все рассказал.

«Значит, все-таки Хасан? — подумал я с недоверием. — Мальчишка водил нас за нос и убил грузчиков?»

Коротышка опять кивнул в мою сторону.

— Я искал вон его, а нашел Хамидбая. Потом я нашел серп и воткнул ему в живот. Он очень упрашивал не вытаскивать серп из живота, хотел прожить еще чуть-чуть. Потом все рассказал, что знал.

— О аллах… Ваш названый братец сам умер! Клянусь всеми святыми.

— После того, как ты отрезал ему уши и выколол глаза?

— Нет, нет, хозяин! Клянусь аллахом! Я только отрубил ему руку… А когда мы взяли ваше добро… на время… чтобы сохранить для вас… вам отдать… потом… Мы пришли к нему, а он уже сам умер. Вот и зарыли…

— Без молитвы, без омовения, без савана, как неверного! — Коротышка заскрипел зубами, рука дернулась к ножу. Нечеловеческим усилием воли сдержал себя, проговорил устало: — Он мог стать великим беком, он был умней, чем я сам…

Салим предложил проверенный способ пытки, после которой даже немые от рождения начинают бойко разговаривать, будто женщины в бане. Коротышка проявил интерес, и Салим, воспрянув духом, принялся объяснять, что и как. Волосы на моей голове встали дыбом. Ничего подобного я никогда не слышал.

Коротышка пристально смотрел на меня.

— Ну как, начальник? Получилась стройная чинара из кривого карагача? Хочешь, я его убью? Хочешь, знаю. Душа твоя хочет. Но ты сам не убьешь, ты несвободен. А я свободен. Я убью.

Салим беззвучно плакал, сгорбившись. Мне казалось, вся воля его была выпита, и в его жирном теле не осталось сил. Но я ошибался. Он вдруг накинулся на меня и начал избивать кулаками.

— Из-за тебя все, шайтан!

Коротышка сбил его с ног.

— Связанного? Ты не мужчина, ты синий ишак.

Коротышка вытер ноги о спину Салима и надел сапоги. Потом посмотрел в утыканное звездами небо. Оказывается, он ждал восхода луны.

— Понесешь на себе начальника, шакал.

— Хорошо, хозяин, — покорно ответил Салим, затем осторожно добавил: — У меня бок болит, хозяин… Шайтан ударил камнем…

— А пупок не болит?

Коротышка кольнул его в живот ножом. Салим помертвел.

— Ладно, ладно, хозяин… куда нести?

С тяжким стоном он взгромоздил меня на колючие от пулеметных лент плечи и пошел напрямик через поле, с хрустом ломая кукурузные стебли. Ноги его заплетались, он задыхался, шептал молитвы, умолял Коротышку сделать остановку, бранил меня и всех на свете начальников самой жуткой руганью. Коротышка шел следом и подгонял его острием ножа.

Тропа, залитая луной, карабкалась к перевалу. Где-то все еще перекликались какие-то люди. С городских пустырей доносились рыдания и хохот шакалов.

Коротышка не пытал меня, не гнал пешком. Неужели щадит? Или все еще было впереди?

Салим, выбившись из сил, забуксовал на особенно крутом подъеме. Коротышка взбодрил его не уколами ножа, а уже ударами. Закричав, Салим пополз на коленях.

— Надо вместе! — шептал я, сползая с его спины, стараясь ему помочь. — Навалимся на него вместе! Боишься? Тогда одновременно побежим в разные стороны!..

— Шайтан, шайтан, — безумно бормотал он. — Тебя надо было сразу зарезать… всем было бы хорошо…

— Так ведь сдохнешь, Салим! — Я не сдержался, заорал: — Ну и подыхай, жалкая тварь!

Коротышка закатился в бухающем смехе.

— Вот тебе чинара! Вот, получай!

— Надо было сразу зарезать, — бормотал Салим. — Всем было бы хорошо…

— Это тебя надо было бы сразу к стенке! — орал я, сжимая кулаки.

— Наконец-то правильные слова говоришь, начальник, — гудел Коротышка. — Скоро совсем поумнеешь.

А я как с ума сошел, всю ненависть изливал на Салима. Не на Коротышку! А ведь и ослабел до невозможности, и жить уже не хотелось, а вот же нашлись силы для злобы, на радость бандиту. До тошноты было обидно — ведь столько сил и драгоценного времени было потрачено на Салима и многих подобных салимов. И все впустую! Во вред главному делу! Если бы мы не нянчились с Салимом и его родней, Коротышка давно бы сидел в тюрьме, а все награбленное им было бы оприходовано в народном банке!

Когда я умолк, Коротышка опять заставил меня взгромоздиться на Салима.

— Так надо. Или убью вас обоих. Клянусь!

И мы снова потащились вверх и, на удивление, вскоре оказались у перевала и без отдыха одолели его. Телега была на том же месте, где я ее оставил, только кто-то успел снять колеса. И след казенных коней давно простыл. Зато все вокруг было усеяно камнями и клочьями растерзанных хурджунов.

Но вот Салим повалился без сил, грохнув меня оземь.

— Не могу, — хрипел он. — Больше не могу, клянусь аллахом! Убей, хозяин…

Коротышка, тяжело дыша, склонился над ним.

— Остановись, Миргафур! — крикнул я.