Подвигов время грядет (СИ)

— По именам. Нас осталось слишком мало, чтобы нужно было что-то большее. Имен хватает. Ты хотел научиться фехтовать — так учись, пока есть у кого, и пока мы не исчезли вовсе, а вместе с нами и наши знания и умения.

— Йофрин ведь это не понравится…

— О, разумеется!

— Но…

— Она вольна думать все, что пожелает. Я старший брат и сам могу решать, как поступить.

Тогда они вышли на улицу, и там начинался снегопад. С неба, причудливо кружась, спускались огромные хлопья снега, и так и хотелось поймать несколько на язык и съесть.

Там они оголили мечи и фехтовали, Рей проигрывал, как ребенок, но упорно поднимал меч снова и снова, и каменная маска Адельстейна давала трещину за трещиной, а идеальная прическа растрепалась, и в волосах у него белели снежинки. Изо рта каждого вырывался пар, они все фехтовали, клинки скрещивались, блестя и звеня. Древнее искусство было снова живо — на один вечер, но ведь живо…

Потом они сидели у камина, пили сладкое летнее вино и говорили, говорили, говорили. Адельстейн рассказывал о стародавних временах прошлого мира, где повсюду была зелень, солнце и тепло, о странствиях и пристанищах после дальних дорог, о мимолетном и вечном, что ему пришлось повстречать.

Сотни лет назад его народ оказался в эпицентре чудовищного взрыва, и когда они выбрались из ока смерча на его месте, то все было погребено под снегом и льдами. А вокруг цвели розы. И когда кто-то один не выдерживал и уезжал в этот холодный чужой мир, он уносил в себе часть извечного тепла и мог давать его людям — но лишь пока был один. Потому у его народа нет и не будет детей, городов и даже дома, только дорога и теплые от далекого солнца мечи. Где-то далеко среди снежных холмов, там, где когда-то давно прогремел взрыв, еще есть, должно быть, клочок прошлого мира, и его можно, ну вдруг, вытащить в равнины Шаарана, но не ледяному лорду, это уж точно. Они перегорят, сложив свой запас тепла с тем, древним. Да и кто знает, где те холмы, и которые из них те…

А Рей рассказывал сказки о лордах зимы, рассказывал о детских играх в снегу и крохотных деревеньках. Рассказывал, как жили эти стойкие веселые люди и почему, для чего продолжали делать это несмотря ни на что.

И истории лились музыкой в теплых отсветах пламени, под мерное покачивание кресел и негромкие голоса других усталых путников, и было это теплое, беззаботное время. Как дома.

А потом Рей собрал свои пожитки, допил вино и кивнул ледяному лорду на прощание, застывшему в кресле и глядящего на него всеведущим взглядом. Его ждало темно-серое снежное утро, тот ранний час, в который все люди еще спят и видят сладкие сны. Оседланный конь и дорожные сумки. Рей знал, куда теперь поедет — прямиком, не сворачивая и не останавливаясь по пути. В нем зажегся тот огонь, который теплится в каждой мятежной душе, не пожелавшей всю жизнь свою посвятить стяжательству и транжирству. Искра, но ведь всегда все начинается с искры.

— Добрых дорог тебе, странник, — Адельстейн вышел на безлюдный двор в одной рубашке, и снежинки таяли на подлете к его плечам, — и помни, что тебя будут ждать.

— Добрых дорог, — улыбнулся Рей из седла и помахал. Добрых дорог.

Немного неожиданно женская рука легла на гриву его коня.

— Ты повзрослел, мальчик. Добрых дорог.

Парень отсалютовал прекрасной грозной Йофрин и ускакал в снегопад, не обернувшись. Начал свой путь.

Сестренка обернулась к своему брату и вздохнула, даже не пытаясь отогнать тень тоски со своего давно уже юного лица.

— Уехал.

— Уехал. Как думаешь…

Адельстейн мягко покачал головой.

— Думать на нужно. Будем просто ждать и надеяться — что еще мы можем сделать?..

И четвертью часа позже со двора трактира, в противоположную от выбранной одиноким всадником сторону, выехали двое. В небрежно наброшенных на плечи плащах несмотря на самые холода, высокие и красивые, лорды зимы продолжили свой вечный путь — и где бы они не находились, их привычно согревало тепло мечей и раскинувшиеся над головой звездные карты, были там облака или нет. И, по звездам, наступало хорошее время.

***

— Красивая история, — сказал наконец Аскольд, когда пришел в себя после того, как голос менестреля смолк. Сперва мечник ехал в тишине, и только спустя минут двадцать оказался готов поговорить. — Знаешь, сколько в ней пра…

— Неа, — Осверин заразительно улыбнулся, — понятия не имею. Но от этого она не становится хуже, верно?

— Это уж точно.

За разговорами и историями они подъехали к переправе, и путь их лежал на ту сторону. Самая темная ночь в году оставалась позади.

========== 7. Трактирное ==========

Солнце отогрело землю дважды с начала их путешествия, и во второй раз наступила весна, приветливая и теплая. Аскольд подъехал к той самой переправе, только теперь с другого берега, и перед ним раскинулась уже не гладкая ледяная лента, а живой, бурлящий поток, грозящий разлиться и затопить округу.

Мечник похлопал по перекинутому через спину лошади сверток, положительно напоминающий ковер, и сказал примирительно:

— Ну-ну, потерпи еще немного, осталось всего ничего. По сравнению с уже пройденным покажется ерундой, ручаюсь.