Подвиг «Алмаза»

На «Алмазе» с докладом о призыве Совнаркома выступил трюмный старшина Иосиф Косов. Затем радиотелеграфист Вячеслав Иванов зачитал только что полученную радиограмму за подписью Раца, Морского генерального секретаря Центральной рады, запрещавшего морякам-украинцам записываться в отряды, посылаемые на борьбу против Каледина.

Выступившие вслед за этим кочегары Никита Завадченко и Демьян Гандзюк, машинист Григорий Романюк, матросы Никифор Луценко, Гавриил Олейниченко и другие заявили, что они украинцы, однако выполнять указаний Морской рады не будут. Они первыми добровольно записались в отряд для посылки на Дон. Их примеру последовали многие матросы «Алмаза».

В тот же день, после полудня, огромный зал Городского театра [14] был переполнен рабочими, матросами и солдатами. Здесь собрались делегаты Советов рабочих, матросских, солдатских и крестьянских депутатов. Среди них было много алмазовцев. С докладом о посылке войск против Каледина выступил Л. Рузер. После него первым слово взял лидер одесских меньшевиков Александр Сухов. Он предложил вместо войск послать на Дон делегацию для выяснения на месте создавшегося положения.

— Надо выяснить,— пытался мотивировать свое предложение меньшевик,— в каком духе высказывается демократическое казачество.

После Сухова говорил Кондренко.

— Советское правительство призывает нас отправиться на Дон воевать не против трудового казачества,— сказал он,— а против калединской контры. А в каком духе высказывается Каледин, мы знаем. Что же еще не ясно господину Сухову? На Донщину надо посылать не делегации для «выяснения», а вооруженные отряды рабочих, солдат и матросов. Если что и придется выяснить на месте, то наши посланцы сделают это с оружием в руках. Так-то оно будет надежнее!

Зал громко аплодировал оратору-большевику.

От имени моряков Балтийского флота выступил только что прибывший в Одессу член военно-политического отдела Верховной коллегии Морского министерства Иван Шерстобитов. Он сообщил, что, будучи проездом в Киеве, вел там беседу с представителями генерального секретариата Центральной рады, и они заявили ему, что Центральная рада не намерена портить «добрососедских отношений» с Калединым.

Услышав это разоблачение, сторонники Центральной рады подняли в зале невообразимый шум. Немного выждав, Шерстобитов продолжал:

— Я ничего не выдумал, а рассказал лишь то, что услышал от главарей Украинской рады. Сейчас настал грозный час для революции. Не слушайте политических фальшивомонетчиков. Надо немедленно идти на Дон и подавить калединщину. Ждать нельзя! Что касается Балтийского флота, то он уже послал отряды.

Шерстобитов закончил свою речь под продолжительные аплодисменты и возгласы: «Слава балтийцам!»

По поручению команды «Алмаза» кочегар Семен Которобай огласил резолюцию судового собрания о том, что алмазовцы, в том числе все матросы-украинцы, готовы с оружием в руках выступить не только против Каледина, но и против Центральной рады, протянувшей ему свою руку.

— Мы признаем только власть Советов,— заявил Которобай,— и не хотим знать никаких Центральных рад!

Собрание приняло резолюцию, предложенную большевиками.

Это свидетельствовало о том, что меньшевики и эсеры быстро теряли почву под ногами. Рост влияния большевиков в одесских Советах вызвал тревогу и у руководителей Центральной рады. Украинские буржуазные националисты чувствовали, что приближается конец их сотрудничеству с Советами. Если до ноября 1917 года Центральная рада делила с ними власть в Одессе, то затем она стала все более открыто выступать против левеющих Советов.

3 ноября 1917 года Центральная рада назначила генерала Ельчанинова на пост главного начальника Одесского военного округа. Он немедленно начал формировать гайдамацкие воинские части. К концу ноября была сформирована Одесская украинская пешая дивизия, в которую входили четыре пластунских гайдамацких полка, сводный пулеметный полк, артиллерийская бригада и конный гайдамацкий полк ^{30}. Один из пластунских гайдамацких полков находился в Аккермане [15], остальные — в Одессе. В каждом полку было около 3000 солдат и офицеров. Командовал дивизией атаман Васильев. В условиях Одессы это была значительная военная сила.

Центральная рада укрепила в городе свои местные органы. Во главе Одесской рады стояли представитель украинской буржуазной интеллигенции Луценко и офицер Вербицкий. Комиссаром рады при штабе Одесского военного округа был назначен подполковник Поплавко. Имелись еще Военная и Морская рады, которые вели работу среди солдат гайдамацких частей, а также предпринимали неоднократные попытки «украинизировать» экипажи боевых кораблей. Свое влияние Морская рада пыталась распространить и на суда Транспортной флотилии. Среди моряков велись непрерывные споры о том, кому обязан служить Черноморский флот — Советской России или Центральной раде? Злободневными были также вопросы о демобилизации моряков и о разделе помещичьих земель.

— Пока мы будем торчать здесь, во флоте, дома поделят землю и нам достанется кукиш,— подогревал алмазовцев кочегар Пантелеймон Безух.