Подумаешь, попал

– Но ты же можешь, годик добавить, я знаю, а в бригаде сами разберемся.

Колышкин нахмурился. Я понимал, что он мстит нам, за инцидент у речки выставивший его на посмешище перед девчатами. Но второй листок поразил его, он глянул на меня. Я кивнул. Колышкин быстро отпечатал на машинке приказы, больше не задавая вопросы. Таких людей, как Колышкин, надо или давить, или приручать к себе.

Я выбрал второе, и оно сработало. Комкор быстро подписал два приказа о поощрении, в виде присвоении звания сержантов Гуревичу и Долину, и старшего сержанта Толбухину.

Второй документ, о направлении их в танковое училище на ускоренные курсы младшего командного состава.

Третий, он прочитав, – сказал. – Однако.– Взглянув на своего комиссара и Колышкина.

Но тоже подписал. Мы снова выпили. Ротмистров завел беседу с комиссаром.

– Александр Ильич, почему вы мне не доложили, что участвовали в бою у речки Безымянной.

– Как вы, всего имея несколько человек, отразили атаку роты танков, и до батальона пехоты, используя трофейную пушку?

– Да что там, всего один танк подбили. Смутился комиссар. – Остальное вон, танкисты сделали, он махнул рукой в мою сторону.

– Все ровно молодцы, продержались до их подхода, если бы не вы, те смяли бы пехоту, что там была, и ударили бы нам во фланг. – Поэтому я подписал резолюцию подполковника Кропоткина, о награждении вас и капитана Колышкина, орденами Красной звезды.

Ожидая попутной машины в бригаду, я наконец то прочел письмо. Оно было от моей младшей сестры, оказывается у меня была такая, а я и не знал.

*****

Дорогой Виталий, пишу тебе третье письмо, два наверное затерялись в этом хаосе.

Уже год, как идет эта проклятая война, и я понимаю, что у тебя нет времени, да ты наверное и не знаешь куда писать. Сейчас я в эвакуации, как и наш институт, ты помнишь как я писала тебе, что собираюсь поступать на исторический факультет, так вот я поступила. Учеба даже не началась, нас послали рыть окопы, и противотанковые

рвы, очень тяжело было, нас даже бомбили, некоторых убило. Было страшно. Я переживала за тебя, ведь ты служил у границы, а там многие погибли. Но тут тетя Даша, наша соседка, дала мне газету, когда я вернулась с оборонных работ. А там такое, ты жив и ты теперь герой Советского Союза, счастью моему не было конца. Я выпросила эту газету у тети Даши, и теперь храню ее, как и другую прошлого года, где твоя фотография у подбитого танка, однажды они очень помогли мне. Уже в эвакуации, ты знаешь какая я трусиха, и как боюсь вида крови, Зоей Космодемьянской точно мне не стать.

Так вот в госпитале, я не могу работать, становится дурно и тошно, а кушать хочется,

то что нам дают по карточкам студента, так это разовое питание в столовой, пустые щи и пригорелая каша, кусочек ржаного хлеба. И то если успеешь. Занятия по вечерам, при свете керосиновых ламп. Парней всего двое, комиссованных по здоровью. Девчата

почти все, при госпиталях, или еще где работают. Так вот меня, чуть не выгнали из комсомола и за одно из института, обозвали иждивенкой, а как докопались до моего происхождения, то вообще хай поднялся, гнать мол такую надо.

Я вздохнул вспомнив того, в ком я сейчас нахожусь, того тоже затравили за дворянскую косточку. Читаю дальше.

Я вся в слезах выскочила из аудитории, где проходило собрание и бросилась в комнату, где жила вместе с тремя девчатами, нас разместили, этажом выше в том же здании, где

идут занятия. Вернулась, а там уже руки тянут, за мое исключение из комсомола и института. Вот говорю я, смотрите и к президиуму. Сую этой Кате газеты и нашу

фотографию, ну ты помнишь, ту где мы с тобою когда ты с финской вернулся, в форме и при медали, чтоб они не думали, что я как однофамилица примазываюсь.

– Это мой родной брат говорю, он за себя и за меня, и за нас всех воюет. Та смотрит и краснеет, а потом говорит, что же ты раньше молчала. А я сквозь слезы говорю,

хвастаться не люблю, а сейчас обидно стало. Та меня обнимает и говорит, глупенькая ты наша, ты нас прости, время такое тяжелое. И тут же кричит.

– Товарищи мы, чуть не совершили ошибку.

И пошло, девчата газеты, чуть ли не до дыр зачитывали. Тебя обсуждали, а некоторые

полевую почту выпытывать начали. А я знаю? Меня на почту устроили, работы много, но не чего теперь хоть карточки выдают продуктовые, жить можно, а по вечерам учусь. На почте меня и надоумили, как тебе написать.

 Береги себя, бей врага. Твоя сестричка Женя.

*****

Я рассмотрел конверт. Герою Советского Союза, Кропоткину Виталию Викторовичу. Кому ? Кропоткиной Евгении Викторовне. Адрес. г. Уфа, педагогический институт.

Письмо меня, полгода искала. Я рванул опять в штаб, нашел Колышкина, тот благодушен старая вражда забыта, с его помощью оформил аттестат на сестру.

Письмо позже напишу, пока не знаю о чем. Наконец то попалась машина, ехать казалось всего семь километров, пешком можно дойти, но не безопасно, обстановка